И жили они долго и счастливо

— Скажу Соколу, чтобы провел с тобой воспитательную беседу, — проворчал кот, под недовольным взглядом Насти сметая ножи в верхний ящик своего стола. — Получишь, когда вернемся.

— А если мы не вернемся? — спросила Настя.

— Тогда они вряд ли тебе еще понадобятся, — ответил Баюн. — Держись поближе к Финисту. Рядом с тобой он способен на настоящие чудеса. И так мне будет спокойнее за вас обоих.

Настя снова перевела взгляд на зеркало, но его поверхность была спокойна. Отошла к окну, недовольно скользнув взглядом по портрету Лебедь. Вздохнула. Разумеется, она понимала, что взять на ужин ножи — чистое безумие. И, разумеется, сама собиралась выложить их перед тем, как шагнуть за раму. Но нервы были накалены до предела, а любимое оружие дарило ощущение хоть какого-то контроля над ситуацией. Вынужденная разлука с дочерью обернулась пыткой. Одно дело было оставить Яру на попечение сыну, навещать ее каждый день и знать, что в любой момент можешь забрать, и совсем иное — передать ее и не иметь понятия, когда увидишь снова и увидишь ли вообще. Хотела отдохнуть от своего материнства — вот и получила. Ее желания всегда исполнялись. Хорошо хоть второй день рождения дочки смогли отметить вместе.

Дверь в кабинет открылась, Настя обернулась и увидела Василису.

— Ух ты! — не удержалась она. — Теперь я вряд ли когда-нибудь забуду о том, что ты царица.

— Повтори это, когда Кош придет, — мрачно отозвалась Василиса. — Ему будет приятно.

Да, решила Настя, такой наряд Кощей явно достал откуда-то из своих закромов. Каждый сантиметр длинного свободного платья из бело-бирюзовой парчи был расшит золотом, серебром и жемчугом. Вокруг шеи легло отороченное белоснежным мехом оплечье. За спину спадал бархатный плащ. Волосы были уложены в косы и покрыты почти прозрачной органзой с едва заметным кружевом, мягко стекающей в плащ и теряющейся в нем. А венчала наряд корона, украшенная черными сапфирами. По форме обработанные камни напоминали наконечники стрел и крепились похоже. И Настя подумала, что она совсем не подходит Василисе…

Но в этот момент в кабинет вошел Кощей, и корона Василисы перестала выглядеть не к месту. Захотелось склонить голову. Он был облачен в кафтан и штаны из расшитого золотом бордового атласа, а поверх надел широкую роскошную шубу на соболином меху: длиннополую, покрытую сверху кирпичного цвета оксамитом — византийским бархатом, с отложным воротником и двойными рукавами — для рук и для украшения. Вторые свисали до земли. На голове Кощея тоже была корона — черная, ветвистая, как нельзя лучше отражающая то место, над которым он властвовал.

Кощей подошел к Василисе.

Как же величественно и одновременно с этим гармонично смотрелись они вместе. Перед Настей больше не было ее подруги. Перед ней стояли царь и царица Нави. И дело было не только в нарядах. Все в их позе, и в осанке, и в лицах уверенно заявляло о данной им власти. Такому за один день не научишься… И при этом совсем разные — как день и ночь, — они с Кощеем за пятнадцать лет все равно стали неуловимо похожи внешне, и для Насти это был главный показатель того, что у подруги в браке все хорошо.

Пятнадцать лет назад, когда Василиса сообщила ей, что вышла за Кощея замуж, Настя очень испугалась за нее. Решила: приворожил. Но Финист пожал плечами и сказал, что все нормально и лезть не стоит. Не то чтобы его слова до конца ее успокоили, но она не могла вспомнить случая, чтобы он оказался неправ, и решила наблюдать. Приворот так или иначе дал бы знать о себе. Привороженные быстро теряли самосознание и личность, и Настя ждала этих звоночков, ждала, когда Василиса не сможет говорить и думать ни о чем другом, кроме как о Кощее. Но время шло, а подруга оставалась сама собой, и наоборот, становилась только веселее и увереннее в себе. И в какой-то момент Настя выдохнула. Если Василиса была счастлива в своем браке, то ее выбор был исключительно ее делом.

Дверь снова открылась, впуская последнего участника их небольшого отряда. Финист оделся просто: бархатные штаны и кафтан, сафьяновые сапоги. Подпоясался одним из вышитых Настей кушаков. Они решили не рисоваться: если что, проще будет отбиться.

— Ну наконец-то, — недовольно произнес Кощей. — Где ты ходишь, она вот-вот откроет проход.

Сокол ничего не ответил ему.

— Настя, пойди сюда на минутку, — позвал он.

У Насти сердце екнуло. И она быстро вышла из кабинета, не обращая внимание на недовольный окрик Кощея.

В пустом коридоре Сокол закрыл дверь в кабинет, молча поймал ее за руку и притянул к себе, обнял.

— Ты меня пугаешь, — прошептала Настя.

— Это я так, — вздохнул он.

— Скажи мне, что все будет хорошо, — попросила она.

Сокол вздохнул, отстранил ее и погладил по щеке.

Ей не нравился его взгляд. Он смотрел на нее так, будто пытался запомнить.

— Настя, вот возьми.

И он достал из кармана и протянул ей соколиное перышко.

— Просто на всякий случай, — сказал он, вложил перышко ей в ладонь и сам сжал ее пальцы на нем. — Ты знаешь, что делать.

Настя с трудом проглотила вставший в горле ком и кивнула.