И жизнью, и смертью

Воспоминание мелькнуло в памяти и исчезло, заслоненное тревожными мыслями: как воспрепятствовать расширению плацдарма закрепившимися в центре города белыми; как помешать им соединиться с отрядами, двигавшимися от Знаменки? Чтобы вражеское кольцо не замкнулось вокруг центра, предстояло удержать Садовую улицу, хотя бы от Каретного ряда до Земляного вала. Необходимо было захватить здание градоначальства на Тверском — почти рядом с Советом. Следовало не дать контрреволюции возможности получать помощь от Ставки. Правда, белым так и не удалось доставить в Москву кавалерийскую гвардейскую бригаду, а как раз на нее особенно надеялись Рябцев и Руднев. Навстречу эшелонам бригады выехал рабочий-большевик Максимов, и ему вместе с железнодорожниками Гжатска удалось задержать войска. Задержали и еще один эшелон, посланный в Москву Ставкой; под Можайском рабочие разобрали железнодорожные пути. Но, как и раньше, вопрос о победе восстания упирался в оружие, — так думал Григорий, подъезжая к военно-революционному комитету Городского района.

Здесь чаще свистели пули, чаще темнели на улицах плоские, словно вдавленные в мостовую тела. Вокруг Сухаревского рынка, прячась от огня пулеметов, строчивших с Сухаревской башни, солдаты и рабочие копали окопы, — слышался в темноте приглушенный говор, посверкивали взлетающие над брустверами окопов лопаты. А справа, на углу Сретенки, присмотревшись, Григорий угадал причудливые контуры баррикады; оттуда тоже доносилась негромкая перекличка голосов.

Привстав, Григорий через плечо мотоциклиста вглядывался в площадь Сухаревского рынка — там, словно туши вымерших мастодонтов, темнели грузовые автомашины. Их вид обрадовал Григория: нет, пролетарские окраины не собираются складывать оружие!

Военно-революционный комитет Городского района помещался на втором этаже трактира Романова, на углу Сухаревской площади и Первой Мещанской. Приказав мотоциклисту ждать, Григорий, отряхивая снег, бегом поднялся на второй этаж. В здании было полным-полно солдат и рабочих, табачный дым стоял в комнатах, как туман. Столики были сдвинуты к стене, на полу сидели и лежали люди. В углу, за буфетной стойкой, молоденькая и красивая девушка в красной косынке выдавала солдатам селедку и хлеб.

Когда Григорий поднялся на лестничную площадку, раздался дребезг и звон стекла, на истертый тысячами ног пол посыпались осколки. И только в эту секунду, когда в разбитое пулей стекло ворвался свежий морозный воздух и влетели хлопья снега, Григорий почувствовал, что в трактире стоит многолетний застоявшийся запах пива, водки и кислых щей. Он огляделся. Порожние ящики из-под пива громоздились за прилавком, на стене криво висели остановившиеся ходики с цветной фотографией, изображавшей царское семейство, перечеркнутое жирным крестом. Пустые бутылки слюдяно блестели на полках буфетной стойки.

В соседнем просторном зале за сдвинутыми тремя столиками сидели члены военно-революционного комитета района: молоденький, восемнадцатилетний Вениамин Тверитин, в пенсне и с темной бородкой — из-за нее он казался старше своих лет, большеглазая и пышноволосая Ольга Пилацкая, наголо бритый, как всегда, Александр Борщевский.

Шло очередное заседание ВРК — в те дни и ночи они шли во всех районах почти беспрерывно. Но, увидев Григория, все замолчали и повернулись к нему.

— Что случилось, товарищ Григорий? — сдержанно и спокойно спросила Пилацкая. — У вас измученный вид. Вы голодны?

Григорий отмахнулся, хотя, по совести говоря, и сам не помнил, когда последний раз ел. Присев к столу, он принялся вполголоса рассказывать о том, что происходит в центре, но его перебил взъерошенный, промокший под дождем железнодорожник, вбежавший в зал.

— Товарищи! — крикнул он, с трудом переводя дыхание. — Я Зимин, с Казанки! Осматриваем вагоны, и вдруг — винтовки! Тысяч пятьдесят! Да, да! Мы, конечное дело, прицепили паровоз и закатили в мастерские, чтобы викжелевцы не учуяли. Звонили в Московский совет — беляки не соединяют. И вот послали меня!

Григорий вскочил, подбежал к Зимину, с силой обхватил его за плечи.

— Вот то, что нам надо! — вздохнул он с облегчением. — Вот начало победы! Товарищ Пилацкая! Мобилизовать грузовики! — Он кивнул на окно, за которым шумела и взрывалась одиночными выстрелами Сухаревская площадь. — Тверитин! Охрану на машины! Нельзя допустить, чтобы оружие перехватили! Мы снабдим винтовками все районы!

И через пять минут десяток машин мчался по Садовой, намереваясь свернуть от Мясницкой к Казанскому вокзалу. И Григорий снова несся на мотоцикле, направляясь в центр, — предстояло как можно скорее решить вопрос о распределении винтовок по районам. Правда, думал он, простого наличия винтовок недостаточно для победы, надо овладеть Симоновскими пороховыми складами, где хранится много миллионов винтовочных патронов. Но он еще днем знал, что красногвардейцы Симоновского района ведут у складов упорный бой.