и звук, и отзвук: из разных книг

Отцветает миндаль, и айва уже следом цветет,
хорошо мне да жаль, что и этот мираж опадет;
и легко мне да грусть как сиверко снежит деревца,
всё проходит, но пусть золотится хоть эта пыльца.
Ты не вей, ветровей, не отряхивай цвета в садах,
хоть на миг пожалей этот белый и розовый прах;
хочешь море взволнуй, хочешь пыль над дорогами взвей,
только пуха не сдуй –   это весть от подруги моей.
Как она далека, как боюсь я ее потерять,
и такая тоска –   только имя ее повторять;
ах, не всё ли равно, чьей тоской этот прах воскрылен,
длинной веткой в окно постучать бы, да час неровен.
Ты на север махни с нерастаявших гор, снеговей,
и во двор заверни, осыпая с рябин снегирей;
может, глянет она и ни зги не увидит в окне,
скажет: – вот и весна! – и подумает вдруг обо мне…

1969

Ялта

* * * («А в нашем саду поселились вороны…»)

А в нашем саду поселились вороны.
Вьют гнезда. Ломают сушняк на дубах
и каркают так, что качаются кроны
от ора и в душу вселяется страх.
Да вправду ль вороны? Не спутать бы мастью,
не вспомнить бы зоркой приметы потом:
ворона к ненастью, а ворон к несчастью.
К чему же отец тычет в небо шестом?
Ах, Господи, что за содом! Неужели?
Не знаю, не знаю… Лишь в этот приезд
заметил, как мать и отец постарели.
Не знаю, не знаю, к чему этот шест.
…Как билось оно –   не от той ли печали? –
над шумным гнездом вороное крыло!
А ветви шумели. А птицы кричали.
А солнце, весеннее солнце пекло.
Хоть гром бы свалился вороньей напастью!
Хоть ливень бы хлынул на наше жилье!
Ворона к ненастью, а ворон к несчастью.
Вороны иль вороны?
                               – Кыш, воронье!

1968

В грозу