Я без ума от французов (СИ)

Тиерсен с каким-то странным чувством окидывает взглядом дом Серафена через окно машины. Он бывал здесь много раз раньше, когда был ребенком, и пусть теперь у стильного особняка и появилось новое крыло, и весь двор, куча каких-то мелочей выглядят совсем по-другому, ностальгические чувства легонько накатывают на Тиерсена, он знает, как будет пахнуть внутри этого дома, знает его повороты и темные уголки, где они с Селестином играли и прятались, хорошо знает хозяина и его брата-близнеца, который часто гостил здесь раньше и точно будет сегодня. И это странно, но Тиерсен даже не против увидеть их еще разок, пожалуй.

Серафен и Лефруа никогда не выглядели одинаково, сколько Тиерсен помнит. Они видятся скорее светлой и темной копиями одного человека. Эмоциональный Серафен с мягким чувством юмора и мрачноватый Лефруа с его вкрадчивой и улыбчивой беспринципностью. Тиерсен помнит, как именно Лефруа однажды спокойно решил проблему с его нелепо погибшей невестой, защищая свою семью. И помнит, как Серафен, опять приняв хорошую дозу Делизида*, утешал его в детстве, когда Тиерсен разбил обе коленки, и ласково дул на них, смеясь и утыкаясь в них носом. Близнецы даже в деталях внешности предпочитают нарочно растрепанное светлое и классически элегантное темное, и Тиерсен с детства помнит их голоса: довольно высокий и богатый на интонации у Серафена и мягкий и низкий у Лефруа, братья сделали их настолько непохожими, насколько непохожи сами. Но вся эта разница – только снаружи, внутри они оба щедро наполнены одинаковым дерьмом. И их всегда связывали эти особые отношения, которые бывают между близнецами, они близки куда больше, чем Тиерсен с Селестином, кажется, им достаточно одного взгляда не только для того, чтобы передать настроение или какую-то мысль, они могут общаться полноценно, только смотря друг на друга, как будто составляют одного человека, которому нет нужды говорить с собой вслух – внутренний диалог не нуждается в этом. И Тиерсен иногда раньше думал, насколько их нужно обнажить внешне, чтобы наконец-то найти это поражающее сходство: достаточно только раздеть и сбрить волосы или кожу тоже понадобится снять?

Нет, Тиерсен вовсе не скучает по своим дядям, но, оставляя машину на гостевой парковке и направляясь по узкой дорожке к входу для прислуги, он слышит не тихие шаги Цицеро за спиной, а голоса своих воспоминаний, и в груди щекочет каким-то предвкушением. Это его детство, в которое немного неприятно возвращаться, но сегодня Тиерсен собирается вытравить из своей жизни и жизни Селестина одну его часть. И хорошенько это запомнить, потому что он знает, как часто люди бывают похожи, когда умирают. И, может быть, ему – единственному из всех – все-таки удастся поймать одно и то же выражение лица у таких разных близнецов.

Одетт встречает Тиерсена скромным, но жарким поцелуем в щеку, а Жак сильным и несколько долгим рукопожатием – они приехали на автобусе с остальными членами труппы, у кого нет своих машин, – и Цицеро весь морщится от этого, но ничего не говорит. Они идут в отведенные под гримерки комнаты, хотя Тиерсен уже позаботился и о костюме, и об изящной маске, скрывающей лицо. На всякий случай он еще попросил Цицеро нанести грим под нее, и теперь не уверен, что даже Селестин смог бы узнать его вот так. Одетт и Жак смеются, объясняя Тиерсену, что можно было и не мучиться заранее с неудобным костюмом, но тот только улыбается. У него свои планы на этот вечер и дальнейшие, и ему совсем не жалко, что они все больше не увидятся: они приятно проводили время втроем, но это уже часть прошлого. Настоящее Тиерсена – месье Серафен Мотьер, его жена и дочь. И Цицеро, разумеется. Настоящее и будущее.

Пока представления готовятся, никто не против того, чтобы артисты ходили по открытой части дома, и Одетт утаскивает Тиерсена посмотреть большой зал – сцена устроена внутри дома, чтобы гости не замерзли, на дворе все-таки ноябрь – и показать ему тех, для кого сегодня стоит отдельно постараться: Элизабет и ее отца. Тиерсен почти не слушает Одетт, как только они доходят до зала, сразу находя среди гостей и Серафена, и Лефруа. Они опять одеты сегодня в белое и черное, прямо как невеста с женихом – Тиерсен не сомневается, что они хоть раз, но пробовали секс друг с другом, – и ведут себя точно так же, как Тиерсен помнит.