Я без ума от французов (СИ)

– Альв, – его голос негромкий, даже немного неуверенный, и он тут же сердится на себя за эту слабость. – Альв, – говорит тверже, – я сегодня сказал много лишнего. Про детей. Но пойми меня: это совершенно невозможно, когда ты возишься с этими шизиками, когда защищаешь их. Альвдис, я – твоя семья, и ты должна поддерживать меня, прав я или нет. Меня, а не их.

– Знаешь, Лод, я даже не буду спорить, – Альвдис поднимает голову. – Я должна поддерживать свою семью, правы ее члены или нет. Но ты забываешь о том, что не только ты моя семья теперь. А внутри семьи я буду выбирать ту сторону, на которой правда, а не ту, с которой я сплю.

– Да что ты опять начинаешь? – Лодмунд злится. – Почему ты просто не можешь поддержать меня хоть один раз?

– Когда ты перестанешь подначивать всех, я с удовольствием выступлю на твоей стороне, – спокойно говорит Альвдис.

– Отлично, – Лодмунд поднимается. – То есть мне надо начать стелиться под этих ненормальных, чтобы моя женщина была за меня?

“И почему все мужчины такие гордые?” – отстраненно думает Альвдис, но говорит совсем другое:

– Делай, что хочешь, Лод. Хочешь – пытайся найти с ними общий язык, хочешь – уезжай отсюда прямо сейчас. Просто помни, что, пусть я и твоя женщина, это не делает меня твоей вещью.

– Иногда мне кажется, что ты уже не моя, Альв, – Лодмунд качает головой, – а что ты женщина этих психов.

– Тебе кажется, – Альвдис уверенна и собранна. – И если ты закончил, давай вернемся к делу. До встречи с людьми Лефруа у нас меньше трех часов, а плана никакого нет.

– Правду говорят, что женщины любят сумасшедших. Жалеют их, – Лодмунд как будто ее не слушает, отходя от стола. – А если бы я был сумасшедшим? Ты бы любила меня, Альв?

– О чем ты? – Альвдис непонимающе смотрит ему в спину, и Лодмунд прикрывает глаза, собираясь внутренне, но – не может сказать, это так нелепо и не вовремя сейчас, и он только качает головой.

– Ни о чем.

– Лод, поверь мне, я бы любила тебя, даже если бы ты был самым отъявленным психом во всем мире, – Альвдис говорит тяжело, теребя пуговицы на блузке. – Я люблю их обоих не за то, что у них не в порядке с головой, а тебя – не за то, что ты нормальный.

– То есть если бы я тоже видел всякие кошмары, и Деву Марию, и убивал бы потому, что она направляла бы мою руку…

– Думаю, это уникальные галлюцинации, и тебе такое не грозит, – Альвдис печально усмехается. – Но если бы – да, ничего бы не изменилось. Это не было бы важно, – и Лодмунд снова набирает в грудь воздуха – и снова выдыхает. Сейчас вся его возможность испытывать сильные чувства на пределе, и он решает, что пока и такого признания достаточно. Достаточно, чтобы обдумать точно, что он хочет сказать Альвдис. У них еще будет время.

– Ладно. Ты права – у нас еще много дел, мы поговорим потом. Но, кажется, я знаю, что может нам помочь… – он выходит из кухни, а через несколько минут возвращается с толстым и потрепанным томом в руках, перелистывая страницы на ходу.

– А ты говорил, что от него нет никакой пользы, – Альвдис не выдерживает и улыбается.

– Это не значит, что он меня больше не бесит, – Лодмунд поднимает предостерегающий взгляд. – Но в его записях действительно много… полезного. Так что давай не будем акцентировать внимание на личностях и немного почитаем. Я помню, тут где-то было… Вот, точно. Глава двенадцатая, “Как выследить жертву, если не знаешь, где ее искать” с иллюстрированным дополнением “Как ее выманить и затащить в тихое местечко”…

Элизабет никак не может успокоиться. Лодмунд и Альвдис уже съездили в город и успели вернуться, велев ей оставаться наверху, и она ходит по выделенной ей комнате, ковыряет ободранный лак на старой мебели, теребит завязки своей сумки, сидя на постели, не накрытой бельем. Но как можно быть спокойной, когда каждый звук снаружи кажется звуком подъезжающей машины. Поэтому, когда машина на самом деле подъезжает, Элизабет сразу срывается с места, бросившись к окну. Если совсем чуть-чуть выглянуть, даже не отодвигая тяжелую занавеску, только смотря в щелочку между ней и рамой, ее никто не заметит. Но Элизабет на всякий случай даже перестает дышать, прижимаясь к стене. Со второго этажа ей хорошо видна машина на дороге, видно, как из нее выходят трое. Им нет необходимости сильно скрываться, но они держатся ближе к деревьям. Впрочем, это не спасает двоих из них от пуль: и Лодмунд, и Альвдис хорошо подготовились к визиту. Одному из парней не везет совсем, и он падает, кажется, уже наверняка. А вот второй зажимает плечо, резко перекатываясь в тень. И Элизабет наблюдает за этим, прикусив губу, вся перестрелка доставляет ей невыносимое удовольствие, от которого так и заходится сердечко. Но краем взгляда она замечает новое движение. Прищурившись, Элизабет видит еще двоих людей среди деревьев, окружающих дом, и ее охватывает легкое беспокойство. Конечно, она не сомневается, что Альвдис и Лодмунд справятся со всеми, но какое-то чувство не дает ей покоя, и она тревожно отходит от окна. И через несколько секунд раздумий покидает комнату.