Я без ума от французов (СИ)

Альвдис все еще удивлена, все еще не уверена, что она действительно хочет ехать с этим безумным человеком, но ей очень хочется есть и, если честно, все равно некуда идти. Поэтому, хотя ее и беспокоит перспектива встречи с неведомым “Избранным”, который наверняка окажется куда адекватнее, как и все главы подобных сект, но пробовать отнять оружие у быстро ведущего машину человека, да еще и в ее состоянии, – не самая лучшая идея, и Альвдис решает подождать, торопливо кусая хлеб, почти не прожевывая.

– И сколько вас там… служителей Богоматери?

– Цицеро и Тиерсен, всего двое. Но этого довольно, поверь мне, Альвдис!

“Избранный” оказывается довольно молодым и не очень красивым мужчиной, как решает Альвдис, немного робко заходя в высокие двери вслед за Цицеро, который не преминул впихнуть ей в руки один из пакетов с продуктами.

– Цицеро! Чтоб тебя черти драли, сколько можно где-то шляться? – Тиерсен, видимо, услышал, как подъехала машина, и выходит в холл, не отрываясь от чтения каких-то бумаг. – Я нашел наверху отличный письменный стол, поможешь мне его спустить, – он отстраненно поднимает взгляд и замолкает. – И что это? – спрашивает после короткой паузы. – Цицеро, я, кажется, ясно объяснил тебе, что мы не приводим сюда шлюх. Или недостаточно ясно?

– Эй, не хочу вмешиваться, но я знаю, как на итальянском будет “шлюха”. И я не шлюха, – Альвдис успевает вставить это до того, как Тиерсен и Цицеро скажут что-то еще.

– Я… Извините, – Тиерсен меняет интонацию и переходит на английский с ужасным акцентом – он практиковался в нем еще в школе и академии, – и Альвдис отмечает и это, и что-то странное в его темных глазах. – Цицеро, на кухню, – он коротко приказывает маленькому итальянцу, забирая пакет из рук Альвдис. – Извините еще раз, – Тиерсен смотрит ей в глаза и не замечает, как Цицеро, послушно отправившись к арке в коридор, останавливается, бесшумно опуская пакеты на пол и прислоняясь к стене. – Мой приятель довольно часто раньше приводил женщин легкого поведения, и это, если честно, ужасно раздражало…

– Настолько, чтобы обращаться к нему, как к собаке, и оскорблять всех приглашенных им женщин? – это срывается у Альвдис неожиданно для нее самой, и она даже вздрагивает, но, если честно, не жалеет: маленький итальянец, несмотря на всю его странность, был больше добр к ней, чем нет.

– А вот это позвольте оставить между нами, – в глазах Тиерсена вспыхивает что-то совсем черное. – Вам уже пора, я отвезу вас в город.

– Постойте. Цицеро забрал кое-что у меня. Я бы хотела это вернуть, – Альвдис понимает, что дьявольски рискует, но остаться без ножа она не может, это ее единственное оружие, единственная защита, единственная возможность выжить. И другой взять негде.

– Да, конечно, я сей… – Тиерсен поворачивается. – Цицеро. Я же сказал тебе пойти на кухню. Ладно, что ты у нее забрал? – он вытягивает руку и вздрагивает, когда в ладони Цицеро блестит нож. Маленький итальянец невозмутимо подбрасывает его, ловя пальцами. – Так, ты сейчас же объяснишь мне, что происходит, – Тиерсен сдержанно выдыхает. Того, что девушка убежит, он не боится: бежать здесь некуда. А вот то, что он понял что-то неправильно, вполне может быть.

– Цицеро все объяснит, Тиерсен! Это Альвдис, и она хотела отнять у Цицеро все его денежки, заработанные честным трудом!..

– Мы не можем ее оставить, – Тиерсен устало потирает лоб. – Господи, почему ты не можешь приносить щенков или котят, как все нормальные люди? Может, тебе кролика купить? Хоть какой-нибудь ответственности научишься…

– Кролик воняет, – Цицеро морщит нос.

– Она, если честно, тоже, – Тиерсен говорит это и тут же прикусывает язык. – Извини, Альвдис. Ничего личного, но, учитывая, что мы тут решаем, убивать тебя или нет, думаю, ты простишь мне эту нетактичность.

Альвдис несильно краснеет и немного стесненно потирает тугую повязку на запястье, наложенную Тиерсеном. Конечно, это должно быть странным, учитывая, что сейчас она сидит на уютной кухне, и один странный человек переворачивает невыносимо вкусно пахнущие отбивные на сковороде, а второй сидит на табурете и болтает ногами, предлагая Альвдис конфеты из кулька, и они оба действительно решают, жить ей или нет. Но ей почему-то стыдно за то, что от нее пахнет, как от бродяги. Хотя она и есть бродяга. И у нее нет такого, пусть старого, но большого и теплого дома и шикарного кабриолета, и ей бы хотелось быть не то что ухоженной, хотя бы просто чистой, когда она сидит здесь. И еще кое-чего хотелось бы.

– Слушайте, если вы все-таки меня убьете, можно мне перед этим будет попробовать одну отбивную?

– Я в любом случае готовлю три, – Тиерсен берет с полки одну из стеклянных баночек со специями и аккуратно посыпает мясо. – Если нет, будет невежливо оставить тебя без ужина, – он отходит от плиты и забирает кулек со стола. – Перебьешь аппетит, – бросает коротко, убирая его на верхнюю полку, до которой Цицеро так просто не достанет. Альвдис опять отмечает, что у этих двоих очень странные отношения, словно у опекуна и подопечного, но говорить об этом уже не считает нужным.