Я без ума от французов (СИ)

Цицеро вздыхает, испытывая что-то среднее между довольством и раздражением. Почему-то его очень любят грабить, словно Дева Мария намеренно посылает ему грешников. Он бросает короткий взгляд в сторону закрытых уже окон.

– Если ты испортишь Цицеро куртку, ему придется шить новую! – маленький итальянец поворачивается быстро, отводя руку с ножом, не так, как мог раньше, но все равно слишком быстро для совсем молоденькой девушки, которой едва двадцать. От сильного удара кулаком в челюсть она падает, вскрикивая. – Что скажешь, если из твоей кожи, дрянная девчонка?! – Цицеро не может стрелять сейчас, но Тиерсен знал, что он может захотеть, и одолжил ему свой клинок. И Цицеро выхватывает его из ножен под кобурой, наступая до хруста на узкое запястье, наклоняясь над девушкой. Маленький итальянец любит болтать, но не тогда, когда нужно убивать, и мигом заносит клинок над едва поднявшейся рваным вздохом грудью. И долю секунды позволить себе запомнить бедняжку, внести в свой внутренний список жертв возлюбленному Богу и Царице Его.

Цицеро даже не успевает понять, что девушка делает, она выглядела такой напуганной, явно не ожидая, что сегодня ее захотят убить. Но она выворачивается потрясающе ловким движением, ударяя Цицеро под колени, и он не задевает даже ткани на боку, теряя равновесие, и заваливается на спину, коротко взвизгнув.

Девушка шипит и тянется левой рукой за выпущенным ножом: правое запястье горит ужасной болью. Но Цицеро, хрипло вдохнув, поднимается быстро и бьет ее ногой в лицо, пока она пытается выпрямиться, и снова наваливается и роняет на асфальт, занося клинок. Но, даже оглушенная двумя ударами, девушка совсем не собирается умирать, и она вовсе не такая хрупкая, как кажется в мешковатой толстовке. Левой рукой она перехватывает запястье Цицеро и высоко хрипит, когда бьет его правой в висок, и запястье громко хрустит второй раз. Крик от боли сорванный, но девушка не может остановиться. Она очень хочет жить. Но Цицеро тоже не боится боли, и она почти не мешает ему.

Борьба короткая, яростная, перемежающаяся приглушенными вскриками на выдохах. Цицеро наконец сжимает пальцы левой руки на горле девушки, и она, бросив наносить болезненные для них обоих удары куда придется, задыхается и пытается вывернуться из-под него, используя разницу в росте в ее пользу. И, почти заорав от боли, все-таки переворачивает Цицеро мощным толчком, но правая кисть теперь абсолютно бесполезна, и девушка бьет его локтем, все еще отводя руку с клинком. Секунда между ударами, и они снова переплетаются, пытаясь: он – ударить клинком или придушить, неважно, она – сдержать его и освободиться хоть на миг, схватить свой нож, валяющийся совсем рядом.

Цицеро надоедает это первому, и он разжимает пальцы на рукояти клинка, зная, что девушка сделает. И, конечно, она сразу отпускает его руку, хватая кинжал. И не успевает занести его, потому что холодный пистолет тут же прижимается снизу к ее подбородку.

– Все, Цицеро закончил с тобой, – маленький итальянец выдыхает тяжело, когда они оба останавливаются в эту секунду, и толкает девушку пистолетом наверх. Ему все еще нельзя стрелять, но нескольких ударов рукоятью в висок будет довольно. Только бы встать, чтобы было удобнее. – Но ты была забавной, ты понравилась Цицеро! – он смеется, снова приходя в отличное настроение, весь распаленный после короткой, но горячей схватки.

Девушка поднимается медленно, подчиняясь его движению, и в ее глазах столько ярости, что на сотню человек хватит.

– А теперь верни Цицеро его вещь, – маленький итальянец поднимается сам, не отводя взгляда, и протягивает руку. – И он выстрелит тебе в голову, а не в живот.

– Ты будешь гореть в аду, сука, – тихо, но четко произносит девушка, протягивая Цицеро кинжал. – И я лично спущусь из рая посмотреть, как ты жаришься там.

– О, нет-нет, рай только для хороших детей, не для тебя, дрянная девчонка! – Цицеро смеется, не глядя убирая клинок в ножны.

– Выстрели – и узнаем, – девушка словно не боится вовсе, но на самом деле цепляется за каждую секунду, за каждое слово, отделяющее ее от дырки в голове.

– Ох-хо, Цицеро и так знает! – маленький итальянец уже собирается замахнуться, но вдруг хмурится резко. – Что это у тебя? – почти мигом передумывает, сдирая с шеи девушки тонкую выбившуюся цепочку, отступая сразу на пару шагов, но еще держа ее на прицеле.

– Нательный крестик. Что, первый раз такой видишь? Вот именно поэтому из нас двоих в рай попаду я. Или, по-твоему, если я собиралась кого-то ограбить, то в Бога не верю? – девушка отчаянно пользуется короткой заминкой, едва надеясь заболтать этого странного человека.

– А девчонка верит? – Цицеро с любопытством наклоняет голову.

“Может, он какой маньяк от религии”, – мелькает в голове девушки, и это единственное, за что она может зацепиться.