Я без ума от французов (СИ)

Тиерсен бросает на Цицеро осторожный взгляд, проверяя настроение, но тот только расстегивает легкий полушубок и трет замерзший и покрасневший нос. Маленький итальянец никак не привыкнет к холоду и раскраснелся от него весь, и Тиерсен знает, что у него даже на груди и спине будут пятна румянца, если его раздеть. Вот только… у Цицеро в последнее время почти нет настроения раздеваться, у него вообще редко когда есть настроение на что-нибудь, кроме криков и истерик, и Тиерсен не может забыть об этом даже в рождественский день.

– Ну что, Лиз, начнем с тебя, – Приска принимает серьезный вид и берет со стола один из свертков. – Как ты знаешь, – она переглядывается с Селестином, – каждый Мотьер имеет свое оружие. И мы с Селом, тщательно посовещавшись, решили выбрать одно для тебя, так как ты – Мотьер и законная наследница Серафена. Но раз Серафен теперь мертв, как и Лефруа, и Сел становится главой нашей семьи, то он и должен теперь вкладывать оружие в руки детей, – она передает сверток Селестину, и тот не может сдержать улыбки от нарочной серьезности ситуации. Хотя они с Тиерсеном и получали свое оружие еще в более торжественной обстановке, Селестин не хочет лишнего пафоса сейчас, это же Элизабет, их Элизабет, и здесь должно быть куда больше детской радости, чем вымученных речей.

– Только одно условие, – он останавливает Элизабет, когда та уже протягивает руку, тоже вся такая серьезная. – Ты не будешь его использовать, когда переедешь к нам с Прис. Только на выходных и каникулах, когда будешь отдыхать здесь, – Элизабет бросает взгляд через плечо на Тиерсена, и тот тоже серьезно кивает.

– Хорошо, Сел, – голос у Элизабет чуть подрагивает, когда она принимает сверток из рук Селестина и торопливо распутывает ленты и бумагу. И кричит высоко и громко, доставая из вороха обертки блестящий карманный браунинг. Она оглядывает его с таким восхищением, что ее кузены и кузина не могут сдержать улыбок, и только Цицеро флегматично очищает взятый из миски мандарин и отламывает дольки, отправляя в рот.

– Это лучший подарок на свете! – Элизабет снова обнимает Селестина крепко, и тот смеется, растрепывая ее волосы. – Спасибо-спасибо-спасибо! Мне нужно сейчас же его опробовать! – она резко отстраняется, но Тиерсен останавливает ее:

– Ну нет, мадемуазель. Во-первых, надеюсь, он все-таки не заряжен, – он смотрит на Селестина с сомнением, но тот улыбается, касаясь второго свертка, явно с патронами. – А во-вторых, стреляем мы только со взрослыми, а Цицеро ты и так довольно сегодня помучила, он мне нужен на кухне, – и Элизабет смотрит на Тиерсена обиженно, но счастливая улыбка тут же возвращается на ее лицо.

– Тогда я покажу его всем, и кто-нибудь точно пойдет со мной пострелять! – Тиерсен вздыхает, но разрешающе кивает, и Элизабет моментально срывается с места, схватив второй сверток, вглубь дома.

– Я так и знала, что ей понравится, – удовлетворенно говорит Приска. – Она еще оценит всю изысканность, когда вырастет. Но. У нас есть еще один неодаренный.

– Цицеро не нужно… – морщится маленький итальянец, но Приска легко перебивает его:

– Не порть мне заготовленную речь. Получишь свой подарок – и вали на все четыре стороны. Итак, кхм… – она делает короткую паузу, убеждаясь, что Цицеро больше не возражает. Но тот только машет рукой и снова вгрызается в мандарин, мол, делайте, что хотите, все равно хуже не будет. – Цицеро, моя горячая итальянская детка. Я знаю, мы не слишком хорошо начали, но… – Приска выдыхает. – Как я только что сказала, каждый Мотьер имеет свое фамильное оружие. А ты теперь, в какой-то степени, член нашей семьи, – она усмехается. – Как бы то ни было.

– И я не знаю, насколько можно так делать, – Селестин берет третий сверток со стола. – Это наверняка нарушает какие-то правила дарения подарков, но… Я бы хотел, чтобы эта вещь принадлежала тебе, Цицеро, – он протягивает сверток маленькому итальянцу, и тот подозрительно берет его, быстро стягивая бумагу, не отводя от лица Селестина внимательного взгляда. Опускает его, только когда натыкается пальцами на вытянутый ящичек, деревянный, гравированный. И быстро снимает крышку, расщелкивая немудреный замок. – Этот – парный к кинжалу Тиерсена, – Селестин говорит сдержанно, когда Цицеро достает искусный клинок, смотря на него с неясными, смешанными чувствами. – Он был моим столько лет, но я подумал, что в твоих руках он принесет куда больше пользы, чем пылясь в сейфе, – Цицеро поднимает взгляд, но даже не собирается размыкать губы, и Селестин чувствует себя неуютно.

– А я говорила, что благодарность в комплект не входит, – Приска берет ситуацию в свои руки, чувствуя быстро нарастающее напряжение, которое может сорваться в любую секунду. – Знаешь, мы пока действительно найдем твоего приятеля, Тир, и разложим вещи. А потом вернемся, – она деловито берет Селестина под руку. Но Цицеро не кричит. Ни им вслед, ни когда кухня уже пуста. Он даже не двигается резко, только проводит пальцами по кромке лезвия.