Я болею за «Спартак»

Надеваем кошки. Их острые металлические шипы вонзаются в твердый фирн, и мы поднимаемся по куполообразному склону, как мухи по стене. Минуем лабиринт трещин в нижней части языка и выходим на более отлогую и ровную среднюю часть. Идем медленно, разреженный воздух дает себя чувствовать.

На высоте 5100 метров ледник круто поворачивает направо. Раскрывается гигантская мульда, из которой он вытекает. С ее верхнего края свисают глыбы фирна. Отсюда начинается лавинный участок пути.

Здесь мы прощаемся с товарищами, идущими на штурм вершины: крепкое объятие, пожелание успеха. Абалаков и Гущин продолжают подъем. Они уходят все дальше. Вскоре они кажутся небольшими темными точками на белом просторе глетчера. Мы долго смотрим им вслед — этим пигмеям, вступающим в борьбу со снежным гигантом.

На другой день уходит вторая группа — Николай Петрович, Гетье, Цак и Шиянов. Каплан и я провожаем их до «5600». Снова поднимаемся по глетчеру до поворота и идем дальше. Ледник покрыт большими глыбами снега и льда — остатки прежних лавин. Мы разделяемся на две группы и идем на далеком расстоянии друг от друга — так больше вероятности, что в случае лавины хоть одна группа уцелеет.

Взгляд невольно обращается к тысячетонным массам фирна, свисающим с верхнего края мульды. У всех одна мысль: пойдет лавина или не пойдет? Доберемся ли мы благополучно до лагеря «5600», или будем сметены снежным шквалом? Правда, до сих пор большие лавины шли обычно ночью или рано утром. Днем были только маленькие обвалы, не достигавшие ледника. Но нет правила без исключения.

Хотелось бы скорее миновать опасную часть пути. Но идти быстро нельзя: стрелка анероида уже давно перевалила за 5000 метров. Каждый шаг дается с трудом.

Полтора часа мы преодолеваем лавинный участок. Потом осторожно огибаем две большие трещины, пересекаем ледник и переходим на наклонный ледяной карниз, идущий вдоль отвесных скал. Здесь мы в относительной безопасности от лавин. Но передвигаться надо очень осторожно: карниз покат и обрывается вниз к леднику на несколько десятков метров.

Вскоре подходим к крутой скальной стене. В двухстах метрах над нами — лагерь «5600». Начинаем подъем. Скалы почти отвесны, но не трудны: уступы расположены удобно. И все же подъем требует огромных усилий. Высота все больше дает себя чувствовать. После каждых двух-трех шагов приходится останавливаться и переводить дыхание.

И вот мы наконец у цели — стоим на небольшой каменистой площадке у основания скалистого ребра. С трех сторон почти отвесные обрывы, по одному из них мы только что взобрались на площадку. С четвертой стороны круто уходит вверх на восемьсот метров скалистое ребро. Узкий гребень ведет от площадки, на которой расположен лагерь, к первому «жандарму». За ним, отделенные один от другого такими же снежными переходами, чернеют крутые скалы второго, третьего и четвертого «жандармов». Пятый и шестой снизу сливаются в сплошной скалистый массив. Похожие на змей, свисают с «жандармов» закрепленные на них веревки.

Грандиозная панорама открывается из лагеря «5600».

Северная стена, огромная, отвесная, темно-серая с белыми прожилками снега, отходит от пика Коммунизма к пику Орджоникидзе. Другая стена, белоснежная, со следами скатившихся лавин, соединяет пик Коммунизма с пиком 6868. У ее подножия лежит круглый глетчер. Из мульды на восток течет иссеченный трещинами ледник пика Коммунизма. Вдали сереет морена Бивачного, и замыкает горизонт скалистый хребет на правом берегу ледника Федченко.

Три палатки на каменистой площадке кажутся такими маленькими, затерянными в мире скал и фирна. Гетье и Цак приготовляют чай. Все закусывают с аппетитом, ни у кого нет и признаков горной болезни. А между тем мы на высоте Эльбруса.

Солнце склоняется к западу. Половина мульды и ледник уже в тени. Нам с Капланом пора уходить вниз. Иначе темнота застанет нас в пути.

Мы прощаемся со штурмовиками, спускаемся по скалам, проходим по карнизу, быстро минуем лавинный участок и выходим на поворот ледника. Здесь мы останавливаемся, пораженные величавой красотой вечера. Солнце скрылось за южным ребром пика Коммунизма. Небо над далекими скалистыми хребтами у ледника Федченко ярко розовеет в закатных лучах. Голубизна ночи легла на крутые, покрытые снежными сбросами стены цирка пика 6868, гряда сераков ледника Орджоникидзе плавным поворотом уходит вниз.

Мы стоим молча. Раздается знакомый гул. Две лавины одновременно скатываются со стен цирка. Облака снежной пыли еще долго стоят в воздухе. Спускаемся с глетчера и в сумерках пересекаем сераки. Темнота надвигается внезапно и быстро. Из лагеря выходят нам навстречу. Кто-то, поднявшись на вал морены, размахивает зажженным фонарем, и пламя чертит желтые узоры на черном пологе ночи.

На другой день в лагерь спустились Ураим и Абдурахман. Они принесли записку от Николая Петровича.

«Пребываем пока на «5600», — писал Николай Петрович. — Через час, около полудня, выходим на «5900». Первая веревка начала дальнейший подъем от «5900» в 9 ч. 30 м. Сейчас одолели уже 4-й жандарм. Смотреть на них в бинокль страшно».