Я болею за «Спартак»

Мы стояли неподвижно, все еще не веря, что остались живы. Потом, радуясь своему спасению, бросились в объятия друг друга.

«Охота» оказалась удивительно удачной. Единственная за два безветренных дня лавина обрушилась в ту самую минуту, когда Каплан приготовился к съемке.

Впоследствии эпизод был вмонтирован в киножурнал. Кадр действительно получился «мировой». Зрители первых рядов поеживались на своих стульях, когда страшный снеговой вал мчался на них с экрана.

...Вернувшись в лагерь, мы не нашли обеда: Елдаш, увидя лавину, решил, что готовить обед больше не для кого.

На другой день доктор с Ураимом-Голова болит ушел в лагерь «5600», где должен был ждать возвращения верхней группы. К вечеру Ураим вернулся обратно и принес записку от Горбунова, помеченную двадцать шестым числом. Горбунов писал, что носильщики трижды форсировали ребро и занесли самописец в лагерь «6400», где находятся Абалаков и Гущин, что Гущин при восхождении по ребру поранил себе руку и что вторая связка покидает лагерь «5900» и поднимается на «6400».

Записка была доставлена в лагерь «5600» заболевшим Зекиром.

Итак, первое из «узких» мест плана удалось благополучно миновать: носильщики форсировали ребро, самописец доставлен в лагерь «6400».

Восхождение, хотя и с опозданием на один день против плана, продолжалось.

11

Дни ожидания. — Туман и шторм. — Подготовка спасательной экспедиции. — Спуск Шиянова и Гущина. — Рассказ спустившихся. — Ранение Гущина. — Подъем штурмовиков на высоту 6900 метров.

Ледниковый лагерь представлял собой в эти дни как бы ближний тыл большой битвы. Ураим Ташпек, каждый день ходивший в лагерь «5600», приносил сверху записки от доктора и от альпинистов, поднимавшихся по ребру. По запискам мы вкратце узнавали обо всех перипетиях восхождения.

Кроме того, мы продолжали тщательно следить за горой с нашего наблюдательного пункта на скалах пика Орджоникидзе.

27 вечером спустился в ледниковый лагерь Зекир, первый выбывший из строя участник штурма вершины. Печать большой усталости и нечеловеческих усилий лежала на всем его облике. И была в нем большая внутренняя перемена. Это был уже не прежний, враждебно к нам относившийся Зекир Прен. Это был наш верный союзник в трудной и опасной борьбе с горой. Увлеченный восхождением, он охрипшим голосом рассказывал Елдашу обо всех его подробностях. При первой возможности Зекир хотел идти снова наверх, нести штурмовикам продукты.

На другой день пришел измученный, охрипший, с распухшей шеей Ураим Керим и принес последнюю записку Горбунова, написанную 27 августа в лагере «6400». Горбунов писал, что восхождение срывается из-за недостатка продуктов. «Соберите все, что есть, — просил он доктора, — и посылайте наверх». Однако доктор тоже сообщал, что и третий носильщик, Нишан, спустившийся в лагерь «5600», заболел и что отправить продовольствие в верхние лагеря не с кем.

Таково было положение. Самый трудный этап восхождения был пройден — удалось преодолеть скалистое ребро и поднять по нему самописец. И теперь, когда цель была так близка, недостаток продовольствия мог вырвать победу из рук. Мы были бессильны помочь делу. Ураим-Голова болит по-прежнему каждый день ходил в лагерь «5600» с грузом продовольствия. Но, как и раньше, он не соглашался подняться выше. Зекир и Ураим Керим стремились идти наверх, но они были больны. Оставалось одно: принять все меры к тому, чтоб возможно скорее вылечить Зекира и Ураима Керима. И мы принялись за их лечение по письменным указаниям нашего доктора.

Продолжаем неотступно наблюдать за горой. Но уже два дня на ней не заметно никакого движения. Гора бесследно поглотила смельчаков. И только двадцать девятого во второй половине дня мы совершенно неожиданно видим на фирне над ребром всех пятерых альпинистов. Они поднимаются двумя связками в направлении к вершине. С удивительной четкостью выделяются их силуэты на белом фоне. Они медленно идут туда, где был намечен последний лагерь, и скрываются за покатым выступом фирнового поля. Итак, не дождавшись продуктов, они продолжали восхождение с тем ограниченным запасом, который у них был. Завтра они начнут штурмовать вершину...

Был ясный холодный вечер. Легкие облака плыли в лунном свете над пиком Коммунизма. Я сидел у своей палатки и думал о тех пятерых, которые там наверху проводили свою последнюю ночь перед штурмом. Они устали, им трудно дышать, им не спастись в спальных мешках от жестокого мороза, но все это — легкая цена за большую победу. Однако будущее показало, что за победу пришлось заплатить дорогой ценой.