Я буду брать Тулоны в одиночку. Стихи не то корсиканца, не то новосибирца

Ну, вертайте корабль, коли вам это любо!

Ребята, не лучше ли глубить да начить?!

Паруса заждались от бриза подачек.

Плевать!

Настругаем на вёсла мачты,

и пойдём,

окружённые штилем горячим.

Почётно —

мерить МОРСКИМИ милями!

Не вдыхать в широкие ноздри песка.

Вора и труса протащим под килем,

им единственный выход – за борт доска.

Ребята, давайте вместе, айда!

Капитану верные своему,

шагайте ко мне, шагайте сюда,

а изменник пусть идёт на корму!

И воду клюнул носом корабль

от скопища рвущихся в дело титанов

Каждый маленький юнга, безумен и храбр,

становился планеты всей капитаном.

Радостный клич был из глоток выдран,

фок-мачтой вставала земная ось.

Потрясали поджилками в страхе Харибды,

в обморок грохнулся сам Дейви Джонс.

Первомай

Всем, заклеймённым рабским проклятием,

Всем обездоленным мира сынам —

Моё стихотворное рукопожатие.

Братья, no pasarán!

Шли обитатели грязных каморок,

От измождения спины сутуля,

Но глаз за прицелом прятался зорок —

Голодным стала ответом пуля.

Не сделав даже первого шага,

Они получили свинцовый бич.

Первый день мая в дымном Чикаго

Влазил на трубы фабричные.

Кощеи зажили обычной жизнью,

За холдэмом скрылись чинные рожи.

«Вам нужны потрясения,

нам нужен бизнес.

У бедных нет хлеба?

Так жрите пирожные!»

И проросла столетий обида

Рукой, закалённой пахотой, ковкой,

Чтобы подправить повязку Фемиде —

Так родилась маёвка.

Прошу, Фемида: нам объясни,

Как стал боевой родной Первомай,

Праздником, тьфу, труда и весны?

Рабочий,

праздник свой защищай!

Наш костёр никакой свинец не загасит.

Пусть танки и бомбы под лапой буржуя,

День Солидарности и Согласия,

давайте, товарищи, отвоюем!

Муссолини красной Италии стяг

Чёрным орлом изгадил.

Но, берегитесь —

встают Спартак,

карбонарии,

Овод

и Гарибальди!

Макроны разные править лезут,

Мокриц нет силы выкинуть вон.

Но ведь подымутся с «Марсельезой»

Пер-Лашез,

Робеспьер

и ткачи Лиона!

Всех не удастся упрятать в застенки!

Сколько по Пресне не бей артиллерией,

Воскреснут разные Разины Стеньки,

Пугачёв и Булавин возглавят Жакерию —

Тогда затрясутся империи.

А буря всё небо скрывает мглою,

И руки уже от голода тонки.

В рот не бери это мясо гнилое!

Ни за что!

Вспомни «Потёмкин»!

Ревут и рычат орудийные ливни,

Но им не поставить наши колени,

Ведь идёт команданте!

Он выжил в Боливии.

На броневик взбирается Ленин.

Пусть нас потравят голодомором,

и казни Египта рухнут на нас,

Всё равно!

Придут Кампанеллы и Моры,

Появится Энгельс, появится Маркс!

Строчками каждому рук не пожму,

Всех прошлых бойцов возродить не сумею.

Но давайте

для нас

приготовленный

жгут

Затянем на их же буржуйский шеях!

Чтоб старый мир рассыпался весь,

Пойдём, миллиарды, единым шагом,

За тех,

кто стиснут землёй Пер-Лашез,

За каждого,

расстрелянного в Чикаго.

Мы люди различных стран, всевозможнейших языков,

Я жалею, что с каждым из вас в лицо не знаком.

Всех не назвать, но под общее имя,

Поднимемся, как от ветра листва.

Борцы – и тогда,

и затем,

и ныне,

Мы – единое сердце.

Крепчайший из существующих сплав.

***

В каждом карлике, в каждой карлице,

Что годятся, кажется, только в шуты,

Кроется, пусть даже маленький, рыцарь,

А чего ж прибедняешься ты?

Конечно, быт чрезвычайно грузит,

И дел по горло, хоть это брод,

Гордиев затянулся санузел,

И этот узел меч не берёт,

От вони его внутри всё завяло,

Остались сухие и чёрные листья.

Ты задыхаешься под завалом.

На кошек на сердце не действует: «Брысьте!».

От этого ты в себе неуверен.

Тоскуя, сидишь, за обедом, за партой.

Но знаешь – не сразу ведь были империи,

Были маленькими и Бонапарты.

Их спутники вечны – это насмешки,

Но, сказав постороннему: «Брысь!»,

В дамки вышли обычные пешки.

Они брались за меч,

за перо,

за лист.

Не стесняйтесь, не бойтесь – ребята, бросьте,

Неважно, что вы слабее и ниже.

Ведь великие – только кожа да кости,

И вы такие же.

Светлое имя его

Нет такого Акеллы, что не допустит промаха.

С высоты XXI века глупо бросать наветы.

В Мавзолее остались лозунгов северны громы:

«Долой Шер-хана!»,

«Вся власть Советам!».

Один только ты не боялся рук замарать,

Чтоб с деревьями вырубить Законы тайги и джунглей.

Единственный друг народа, наш коренной Марат,

Твоей революции Маугли подбирают угли.

Ты бил по тиграм хромым и по прихвостням их, табаки.

Красный цветок вырастал на вязанках хвороста,

Россия для прочего мира была указующий бакен.

Несмотря на веру, драться было непросто.

В доме Союзов легло остывшее тело,

Не зная, что стало почвой для нового символа.

Многие корни растут сквозь тело Акеллы,

Корни питают, дают великие силы нам

На время угасло дело твоё, наш мудрый вожак,

Но ягодой красной тлеет старый фитиль.

После тебя остаётся чуть-чуть поднажать,

И тогда старый мир на воздух салютом взлетит.

Твоей голиафьей силой он был расшатан.

Достойной сменой тебе и волкам-гвардейцам

Встанут людские детёныши-«лягушата»,

И старому миру станет некуда деться.

Пускай Шер-ханы выбросят тело из Мавзолея,

Пускай до последней косточки обглодают,

Мы станем лишь злее, а значит, станем сильнее,

Трижды быстрее пойдём за твоими трудами.

Спину свою опять подставляя под бич,

Перед иконой Шер-хана садясь на колени,

Вспомни, есть имя: Владимир Ильич,

И есть фамилия: Ленин.

Снова продолжится бой,