Я буду любить тебя вечно

– Спасибо! Ты, Оля, просто настоящий профи, впрочем, у тебя всегда были задатки! – И снова рассмеялась.

Ольга Петровна делала свои дела: резала на борщ овощи, тушила свеклу, жарила лук.

Муся по-прежнему сидела нога на ногу и покуривала – естественно, не спросив разрешения.

– Слушай! – вдруг оживилась она. – А Ирка твоя – прехорошенькая!

Ольге Петровне это было приятно.

– Да! Прехорошенькая! Такой неизбитый сейчас тип: темные волосы, светлые глаза. Тонкое, интеллигентное лицо. Хорошая фигура. Тощая, что теперь очень ценят. Другие не жрут, а этой – дал бог.

– Лучше бы жрала! – посетовала Ольга Петровна. – Кощей Бессмертный, кошмар! Не могу смотреть просто, сердце плачет. И вообще… – Ольга Петровна замолчала. – Странная она у меня девочка. Ни подруг, ни парней. По-моему, и не целовалась ни разу. Не из этой жизни она, моя Ирка. Это, конечно, неплохо, но жизнь-то устраивать надо. Хорошо, вот подружка какая-то появилась, одногруппница. Знаешь, я просто счастлива! Хоть в кино вместе ходят, в кафе. Оставалась у нее пару раз – к сессии готовиться. И семья вроде хорошая. Интеллигентная семья, все врачи.

Муся поддакивала, но в глазах ее прочно застыла скука.

Небрежно бросила:

– А что удивляться? Есть в кого! Ты у нас тоже была скромница-схимница: ресницы не красила, курить не курила, вино не пила. Просто тебе повезло – встретился Левка. А если бы нет? – И она насмешливо и в упор посмотрела на Ольгу.

– Ну, я в магазин! – подхватилась Ольга Петровна. – Хочешь, пройдемся вместе?

– Нет, Оль! Спасибо. Я лучше пойду поваляюсь. Ну если хозяйка не возражает.

Хозяйка, разумеется, не возражала.

Купив то, что было задумано, Ольга Петровна присела в сквере на лавочке. Погода наконец смилостивилась, и на небе появилось неяркое, прохладное осеннее солнце.

Домой идти не хотелось. Совсем не хотелось.

Если вдуматься, если быть честной с самой собой, что сложнее всего, Муся права. Все, что она сказала сегодня, – чистая правда, и про скромницу, и про вино. И про Леву тоже. Не попадись ей тогда на вечере Лева, шанс остаться старой девой вполне стал бы реальностью. Повезло? Наверное. Сколько было на том вечере прекрасных девиц, ярких, модных, нарядных. А повезло ей, Ольге! Выходит – судьба? Да, слушать все это было обидно. Хотя что здесь обидного? Человек сказал правду. И кстати, ничем ее, Ольгу, не оскорбил. Не обозвал, не припечатал дурным словом. И что обижаться? Смешно и глупо. Ольга Петровна встала со скамейки и медленно пошла к дому. «Надо просто перетерпеть, – уговаривала она себя, – просто надо, и все! Другого выхода нет. А там как-нибудь все разрешится. Как, собственно, всегда разрешалось».

В комнате Муси – ой, господи, в Левином кабинете – было тихо. Значит, гостья спала. Ну и хорошо, ну и славно. И Ольга Петровна затеяла пироги – с капустой и луком. Конечно, для дочки. Пироги Иришка, пожалуй, любила. По крайней мере парочку схватит, это уж точно. И наверняка завтра возьмет в институт угостить свою Лену, новую приятельницу. А где Лена съест, там и Иришка подхватится.

С тестом Ольга Петровна возиться любила, и тесто ей отвечало взаимностью. Всходило всегда легко, пышно – не тесто, а загляденье! Да и во время кухонной возни отходили куда-то и дурацкие, тревожные мысли, и отпускала сердечная печаль. Правильно говорила бабушка: дел у женщины должно быть много. Тогда и печалей останется меньше.

Иришка пришла поздно – пришлось поволноваться. На вопрос, где задержалась, ответила с раздражением:

– Мам, ну что за вопросы? У Ленки была, кино смотрели.

Чуть не вырвалось: «А какое кино, доченька?»

Слава богу, прикусила язык. Какая разница, какое кино? Была у подружки – и слава богу. Все не одна, все не дома.

За ужином Муся с интересом рассматривала Иришку. Та смущалась, ловя на себе заинтересованный взгляд тетки, и отводила глаза.

Ольга Петровна, убрав со стола и перемыв посуду, ушла к себе – намаялась за день. Села в кресло и включила телевизор. Шел старый хороший фильм, и она увлеклась.

Когда он закончился, Ольга Петровна, зевнув, глянула на часы: боже мой! Половина двенадцатого! Надо глянуть, что там у дочки. Завтра ей рано вставать, совсем рано, в институт к девяти. Значит, будильник надо завести на семь.

Дверь в Иринину комнату была открыта, но ее самой там не было. Зато из кабинета, из комнаты Муси, раздавался оживленный смех. Удивленная, Ольга Петровна заглянула туда.

Иришка и Муся сидели на кровати и оживленно болтали. Увидев мать, дочь вздрогнула и, кажется, смутилась. А Муся глянула на сестру с насмешкой. Или – показалось? Но почему-то вся эта сцена вызвала у Ольги Петровны какой-то душевный дискомфорт, что ли? Словом, все это было ей, если честно, не очень приятно.

– Ира! – Она взяла себя в руки. – Тебе же завтра рано вставать!

Дочь скривила рот:

– Ой, мам! Ты как всегда!

– Как всегда, я волнуюсь, – твердым голосом, собрав волю в кулак, ответила Ольга Петровна.

– Ладно, сейчас пойду! Доставлю тебе удовольствие, – раздраженно отозвалась дочь.