Я буду всегда с тобой

– Историю Дома ненца рассказывать я не буду. Скажу вкратце, что двадцатого августа тысяча девятьсот двадцать пятого года решением районного исполнительного комитета было определено образование Дома нацмена. Учреждение имело статус заезжего дома со столовой и культурно-просветительской ячейкой для инородцев, приезжающих в район по государственным делам. Размещался Дом нацмена в бывшем помещении Туземной управы по улице Республики, дом пять. В тысяча девятьсот тридцатом году Дом нацмена был переименован в Дом туземца, а в тысяча девятьсот тридцать третьем году для него было построено новое здание на улице имени товарища Ного, где он и размещается по сей день. Администрации строго вменялось в обязанности для туземного населения организовывать должным образом дежурство, чтобы приезжающие круглые сутки могли получать уют, питание, корм для оленей, собак, лошадей, а также ведение активной культурно-просветительской деятельности среди инородцев. Для того чтобы иметь более полную картину в вопросах культурного просвещения туземного населения, необходимо вспомнить первоочередные задачи культурного развития России в те времена. Общеизвестно, что культурная революция в двадцатые – тридцатые годы была направлена на изменение социального состава послереволюционной интеллигенции и нацелена на разрыв с традициями дореволюционной культуры, насыщенной мракобесием и поповщиной. На передний план выдвигалась задача создания пролетарской культуры, основанной на марксистско-классовой идеологии, коммунистическом воспитании, массовости культуры. Культурная революция предусматривала также ликвидацию безграмотности, создание социалистической системы народного образования и просвещения, формирование новой, социалистической интеллигенции, перестройку быта, развитие науки, литературы, искусства под партийным контролем. В результате культурной революции в Советском Союзе были достигнуты значительные успехи: по переписи одна тысяча девятьсот тридцать девятого года грамотность населения стала составлять семьдесят процентов, в государстве была создана первоклассная общеобразовательная школа, численность советской интеллигенции достигла четырнадцати миллионов человек, наблюдается значительный расцвет науки и искусства…

Сапог Телячелова скрипнул страдающе.

Виктор Львович понял намёк и перешёл от времён вчерашних к временам нынешним.

– В стенах Дома ненца проводятся лекции на актуальные темы военного времени, звучат патриотические стихи и песни. Творческая деятельность кружков – хорового, драматического, танцевального – пронизана военной тематикой, духом самоотверженности, любви к вождю народов, родной партии и отчизне. Главный лозунг настоящего времени «Всё для фронта, всё для победы!» есть первый руководящий принцип, которому подчинена вся наша деятельность…

– Спасибо, – сказал Телячелов. – А это у вас там что? – показал он на выплеск света, лёгший светло-серым прямоугольником на ломаную конфигурацию коридора.

– Это там у нас есть актовый зал, – скоренько сказал Виктор Львович и при этом почему-то хихикнул. Телячелов не понял его хихиканья. Калягин плавным полётом пальца указал на золотое мерцание среди скуки коридорной стены. – А вот это у нас есть портрет маршала Ворошилова, выполненный из рыбьей чешуи. Автор…

– Дайте я угадаю, – перебил экскурсовода Телячелов. – «Эр», «зэ», «а»? Рза, правильно?

– А вот и не угадали, – громко рассмеялся Калягин. – Степан Дмитриевич у нас вон там. – Калягин показал на проход, выходивший в актовый зал. – А это рыбартелевцы склеили. Хотели в Третьяковку послать, но наши отстояли, не дали. Степан Дмитриевич с чешуёй не работает. Налево военный кабинет, там у нас занимаются с молодёжью. – Он толкнул плакучую дверь, и оттуда на них жалобно посмотрело ухо кролика, каким оно выглядит на второй день после обработки его ипритом, а потом – то же ухо, и тоже жалобно, но уже после нанесения иприта на пятый день.

– Нет-нет-нет. – Полковник сделал руками крест и решительно пошагал к проходу, который вёл к скульптурам подозреваемого, подаренным художником Дому ненца.

Свет в актзале горел в треть силы, освещение было пригашено, лишь над сценой, там, где царил верховный, не очень ярко светила лампа. Ряды кресел, спинками к двери, упирались в неширокую сцену.

– Вот он, наш Степан Дмитриевич, вдоль стеночки. – Виктор Львович с особенною почтительностью обогнул по прямоугольнику кресла, даже его громкая деревяшка, что выбивала в коридоре чечётку, ступала теперь мягко, словно по мху. Он остановился возле спящего воина и приложил палец к губам:

– Не разбудите только, он спит.

– Кто спит? – не понял его Телячелов.

– Воин, боец, – шёпотом объяснил Калягин. – Произведение называется «Сон».

– Это что у него под головой? Кочка? – Телячелов отогнул веко, увеличивая площадь обзора. – Интересно, зачем боец голову положил на кочку?

– Так ведь война, – ответил Калягин. – На войне люди, бывает, и на болоте спят.

– На войне не люди, на войне – солдаты, бойцы, а боец не спит, он воюет.