Я был капитаном Фицроем

После того, как натовский адмирал поставил задачу капитану Фирсову, ту задачу, что была прописана в легенде учений, Виталий Игнатьевич Пацюк предложил офицерам сесть и уже совершенно иным, спокойным домашним тоном стал рассказывать, что на самом деле предстоит выполнить экипажу в этом полете.

— Так вот, ребята, — он говорил по-русски, хотя официальным языком на учениях был признан английский и украинский, но, поскольку в украинской «мове», что является языком бытового общения, нет ни военных, ни авиационных терминов, а английским владел только адмирал Пацюк, то поневоле приходилось пользоваться русским, языком противника, с которым, согласно легенде учений, воевала украинская доблестная армия совместно с НАТО, — вы сами знаете, что никакой эскадрильи у вас нет, в учениях участвует один ваш самолет. Прикрытия не будет, роль авианосца выполняет брошенное аварийное судно, его координаты указаны на вашей карте.

— Они совпадают с координатами «Адмирал Кузнецова» на карте адмирала Бенбоу? — спросил штурман.

— Да, совпадают, но у Вас будет другая карта, несколько упрощенная. Выпустите две ракеты и возвращайтесь на свой аэродром. Постарайтесь попасть, нужно показать нашим американским друзьям, что мы еще что-то умеем, от этого зависит дальнейшее сотрудничество.

— Ракеты, которые мы понесем, давно сняты с вооружения, — возразил Фирсов, — никто не может гарантировать, что они вообще полетят. Вы хоть друзьям своим из НАТО не говорите, чем мы собираемся это корыто топить. Надеюсь, наш друг не понимает, о чем мы говорим?

— Нет, но постарайтесь сделать все, что от вас зависит, чтобы ракеты все-таки попали в цель. Нам обещают дать американские крылатые ракеты, когда мы покажем, что умеем обращаться с современным оружием. А сейчас, если нет вопросов, идите в секретную часть, получите полетную карту.

— Вопрос есть, — сказал штурман, — на день вылета метеопрогноз неважный, надвигается циклон из Арктики, можем ли мы использовать в качестве запасного аэродрома Бельбек?

— Согласно легенде Крым захвачен Россией, а по Севастополю нанесен ядерный удар, потому посадке в Бельбеке невозможна.

— Может оказаться так, что невозможно будет сесть на своем аэродроме, я говорю о крайнем случае, легенда легендой, а обстановка может сложиться так, что другого выхода не будет.

— В крайне случае, конечно, можно, но лучше в качестве запасных использовать аэродромы Грузии, грузинские войска тоже принимают участие в учениях.

— Нам дадут частоты и позывные?

— Я распоряжусь. Получите карту, зайдете в штаб ВВС.

Адмирал Бенбоу по-английски что-то говорил адмиралу Пацюку, тот в ответ утвердительно кивнул и ответил: «Yes, O’key». Виталий Игнатьевич написал записку на листе, вырванном из блокнота распоряжений, и передал его штурману.

— Передайте это начальнику секретной части, он выдаст вам полетную карту.

Когда капитан Фирсов и майор Иванов вышли из «бабочки» оперативного управления, Борис Семенович достал карманный фонарь, положил на колено планшет, развернул записку адмирала и попросил Фурсова:

— Подержи фонарь. У тебя есть ручка с синей пастой? А то у меня только с черной.

— Есть, а зачем тебе?

— Немного подкорректируем записку нашего адмирала. Знаешь, о чем говорил Пацюку натовский адмирал?

— Нет, я в английском полный профан.

— А я нет, так вот, он говорил, чтобы нам в секретной части выдали карту с вариантом «зет», а ни в коем случае не давали карту «зет-1», это та карта, что на столе у адмиралов. На ней нанесена вся обстановка учений, а на нашей будет только то корыто, что нам нужно утопить.

Вариант «зет» отражал то, что было официально заявлено на международном уровне о целях и задачах учений, а все документы, которые содержали фактически отрабатываемые в ходе учений задачи, имели пометку «зет-1». Документы, помеченные как «зет-1», имели более высокую степень секретности, чем официальные, но и штурман, и командир имели соответствующие допуски, и то, что натовский адмирал настаивал, чтобы им выдали карту только с официально заявленной задачей, выглядело как недоверие.

— Зачем тебе это нужно? — спросил Андрей Николаевич штурмана.

— Ну, во-первых, не люблю, когда меня держат за дурака, а потом, хочу показать эту карту нашему правому пилоту, Володе, чтобы понял, насколько всё серьезно, а то он думает, все это шутки.

— Если узнают, что мы подделали записку, скандал будет.

— Ну и черт с ним. Карту все равно после полета сдадим, а на скандал мне плевать, только приземлимся, подам рапорт об увольнении, я советский офицер, и воевать против своего народа не буду.

— Ты прав, нужно увольняться.

Секретная часть располагалась в кунге автомобиля «Зил-131», накрытого, как и положено, маскировочной сеткой, сама «секретка» находилась через две машины от «бабочки» оперативного управления. Перед лесенкой, ведущей в кунг, стоял деревянный ящик-поставка, выкрашенный в зеленый цвет, подставка эта предназначалась для того, чтобы офицерам и генералам, давно потерявшим спортивную фигуру, было проще дотянуться ногой до первой ступеньки лесенки.