Я был капитаном Фицроем

Корвет де Ладье преследовал испанца, нагруженного золотом. Вчерашний шторм разметал армаду, и этот бедняга оказался один. Французы догнали его и атаковали. Испанцы отчаянно сопротивлялись, но победа досталась французам. Погрузив добычу на свой корабль, де Ладье приказал отпустить галеон. Но отставший от армады галеон преследовала еще и английская эскадра. Когда англичане догнали его, уже освобожденного от своего груза, команда не сопротивлялась, полагая, что их пощадят, убедившись в отсутствии золота, но вышло наоборот. Английский адмирал, узнав от пленных, что все золото досталось французам, потопил несчастных испанцев, и пустился в погоню за корветом. Увидев флагманский фрегат под флагом Великой Британии, капитан корвета не ожидал опасности, и не приняли никаких мер, а зря. Когда он понял, что англичане собрались атаковать корвет, он крикнул им: «Мы идем под французским флагом, на Вашей бизани флаг Британии, почему Вы собираетесь нас атаковать?», но адмирал ответил: «Если Вас смущает мой флаг, то я могу его спустить». Поравнявшись с корветом, фрегат бортовым залпом снес все с его палубы и ринулся на абордаж. Потом подоспели и остальные корабли. Силы были не равны, и вскоре все было кончено.

— Это был адмирал Бэкон, — тихо произнес Фицрой, — ничего, придет время, и он заплатит за все.

Первой мыслью капитана было догнать эскадру и потребовать объяснений от адмирала, но он прекрасно понимал бесполезность этого шага. Какие объяснения он, обыкновенный корсар, может требовать от своего непосредственного начальника, лорда-адмирала? Та независимость, которую давала ему каперская грамота, была весьма относительна. Каперы полностью подчинялись своему лорду-адмиралу, свободной была лишь охота за добычей, но о каждой добыче, ее размере, всего, что могло бы представлять особую ценность, капитан каперского корабля обязан был лично докладывать лорду-адмиралу, адмирал контролировал правильность сдачи ценностей в королевскую казну. Капитан, уличенный в мошенничестве, навсегда лишался каперской грамоты. Так что требовать каких-либо объяснений от адмирала Бэкона капитан Фицрой не мог. Какой-нибудь придворный вельможа, умудренный опытом дворцовых интриг, обязательно придумал бы хитроумный ход, в результате которого адмирал предстал бы перед королевой в неприглядном виде, но он, человек далекий от придворной дипломатии, мог полагаться лишь на военную удачу. А, поскольку ее величество Удача была в данный момент занята более важными делами, чем опека капитана Фицроя, последнему не оставалось ничего другого, как отправиться на Тортугу для пополнения запасов пресной воды и продовольствия.

Во времена покорения Нового Света не было ни мобильной связи, ни телефона, ни телеграфа, но, несмотря на это, слухи и сплетни распространялись с удивительной быстротой. Так, слухи о том, что адмирал Бэкон, в погоне за наживой, потопил французский военный корабль, то есть фактически напал на своих союзников, распространяясь от маленького острова в Карибском море, достигли берегов Англии. До слуха адмирала дошло и то, что именно капитан Фицрой спас случайно уцелевшего капитана французского корабля. Это еще больше распалило ненависть адмирала к своему подчиненному, и он поклялся, во что бы то ни стало, уничтожить Фицроя, теперь тот становился еще и опасным свидетелем.

Прибыв на Тортугу, Фицрой прежде всего занялся устройством быта своей команды, ей предстояло провести определенное время на берегу в окружении отъявленных негодяев Старого и Нового Света. В первую очередь ему следовало прибыть к губернатору, получить разрешение на стоянку и пребывание на острове экипажа своего корабля. Отношения между пиратами и корсарами складывались нормально, они прекрасно ладили между собой. Однако пираты, свободные художники своего ремесла, несколько свысока смотрели на своих собратьев по грабежам, имеющих покровительство монарха, и как следствие — определенные обязательства перед своим сувереном. Дело в том, что разница между пиратами и корсарами была весьма условна, каперская грамота выдавалась лишь на время войны, а те, кто и по окончании войны продолжали заниматься любимым делом, автоматически становились пиратами.

Губернатор острова Тортуга, что являлся французской колонией, маркиз Левасер, с важным видом сидел в кресле, в своей резиденции, расположенной в самом центре острова в доме с колоннами перед парадным входом, окруженным высоким чугунным литым забором. Дом, который губернатор называл дворцом, был сложен из камня-ракушечника, добываемого тут же на острове в каменоломнях. Дом под крышей из красной черепицы имел два этажа, четыре колонны перед парадным входом поддерживали террасу второго этажа, на которую вела деревянная лестница с перилами. На первом этаже располагался кабинет губернатора, на втором — жилые помещения, где и проживал губернатор со своей женой и двумя дочерьми.