Я был капитаном Фицроем

Капитан Фицрой задержался на острове даже меньше того времени, на которое рассчитывал. Его штурман, Даниель Маклорен, обойдя все местные кабаки, где не столько пил ром, сколько прислушивался к разговорам морских бродяг, чьи языки имели обыкновение развязываться после определенного количества алкоголя, принес интересную новость. Маклорен подсаживался к пиратам и слушал их разговоры, в основном это были обыкновенные пьяные бредни, но и среди них Даниелю удалось выудить немало достаточно интересной информации. Из разговоров пиратов следовало, что через два-три дня выйдет из Нового Света караван испанских галеонов, нагруженных золотом. Капитаны пиратских кораблей собирались напасть на караван, причем, каждый как мог скрывал свои намерения от собратьев по абордажам.

Внимательно выслушав своего штурмана, Фицрой сказал:

— Действуя таким образом, они не только провалят все дело, но себя погубят, действовать надо сообща, испанские галеоны хорошо вооружены и легко справятся с теми смельчаками, что в одиночку будут атаковать караван.

— Нужно собрать всех капитанов и предложить им действовать сообща, — заключил Маклорен.

— Именно этим я и хочу заняться, — ответил Фицрой, — но как их собрать? Кто из капитанов пользуется наибольшим авторитетом на этом острове? Ведь не к губернатору же, в самом деле, мне обращаться?

— Есть такой капитан. Это Эдвард Тич, по прозвищу Черная борода, его слово — закон для берегового братства.

— Идем поговорим с ним, знаешь, где стоит его корабль?

— В гавани за дальним молом.

Джеймс Фицрой и Даниель Маклорен подошли к большому черному кораблю, что стоял за дальним молом, у сходней корабля дежурил высокий тощий бродяга по прозвищу Длинный Джон.

— Послушай, любезный, — обратился к нему Фицрой, — могу я поговорить с капитаном Тичем?

— Кто и о чем желает говорить с моим капитаном? — спросил Длинный Джон.

— Не валяй дурака, Длинный Джон, — рявкнул Даниель, — позови нам Черную бороду, ты прекрасно знаешь капитана Фицроя, а о чем мы будем говорить, не твое дело.

— Может и не мое, только что я доложу капитану? Он велел не беспокоить себя по пустякам.

— Если я, капитан Фицрой, явился сюда, значит это не пустяки, зови сюда Эдварда Тича.

Их разговор, что происходил на довольно высоких тонах, видимо разбудил капитана Тича. На палубе появилось существо огромного роста, лица которого не было видно из-за черной густой бороды, слившейся с такой же черной, развевающейся по ветру шевелюрой.

— Кто там полощет мое имя, как ветер паруса? — рявкнуло существо густым сочным басом. — А, это ты, Фицрой! Узнаю, узнаю самого везучего бродягу! Прошу вас, джентльмены, поднимайтесь на борт.

Когда гости поднялись на корабль и проследовали за Эдвардом Тичем в его каюту, уселись, обменялись любезностями, Фицрой сказал:

— Я не настолько удачлив, как об этом болтают, просто я бывший офицер королевского флота, и имею некоторые понятия о тактике морских сражений, чем не может похвастаться ни один из ваших капитанов. До меня дошли слухи, что на днях из Нового Света к берегам Испании отправится караван судов, нагруженных золотом, каждый из вас знает об этом и делает всё, чтобы о его планах не узнали остальные, каждый желает в одиночку отхватить куш и не хочет ни с кем делиться. Но вот что я скажу, капитан Тич, этот кусок не по зубам одному, нужно действовать сообща, иначе охотник и жертва поменяются местами, одинокий волк не может победить стаю. Нужно собрать совет капитанов, можете это сделать?

— У Вас есть что предложить совету капитанов? — спросил Тич.

— Иначе зачем бы я явился сюда? — ответил Фицрой. — У меня есть план, план морского сражения, который я хочу предложить капитанам. Мне надо знать, сколько будет галеонов, когда и по какому маршруту они пойдут. Мне нужны точные данные.

— Но точных данных нет даже у меня. Мой человек сказал, что караван выходит завтра, не менее двадцати кораблей, груз будет не на всех, сколько кораблей повезут золото, а сколько будут в конвое — никто не знает. Как они пойдут? Да, черт его знает! Могут пойти Наветренным проливом, между Кубой и Эспаньолой, а могут…

— Они пойдут проливом Мона, между Эспаньолой и островом Сан-Хуан, — перебил Тича человек, сидящий в глубине каюты, в тени, на которого сперва ни Фицрой, ни Маклорен внимания не обратили.

— Это мой штурман, Израэль Гендс, — представил Тич человека с грубым широким лицом, украшенным шрамом.

— Почему Вы думаете, что караван пойдет именно этим путем? — спросил Фицрой штурмана.

— Пролив прикрывают испанские батареи береговой артиллерии, там они будут чувствовать себя в безопасности.

— В безопасности, говоришь? — усмехнулся Фицрой. — Именно там и нужно на них напасть, как только они отойдут дальше полета ядра береговых батарей.

— Но если испанцы увидят наши корабли… — возразил Тич.