Я был там: история мальчика, пережившего блокаду. Воспоминания простого человека о непростом времени

С приездом тети Жени материальное положение наше не улучшилось. У нее больших денежных накоплений не было, а то, что было, мы очень быстро истратили. ХЛЕБА БЫЛО НЕ ДОСЫТА. ТАКЖЕ В НАШЕМ РАЦИОНЕ ПРИСУТСТВОВАЛИ КЛЕВЕР, ЛЕБЕДА, ГНИЛАЯ КАРТОШКА, КАРТОФЕЛЬНЫЕ ОЧИСТКИ. Зарплата у тети Жени была мизерная, и ее хватало ненадолго. У них в деревне, на родине, все, от мала до велика, занимались строчкой. Когда тетя Женя выстрочила для себя занавески и подзор для кровати и повесила их на свои места, то многим это рукоделие понравилось, и ей начали поступать заказы. За работу она получала когда деньгами, а когда продуктами. Для нас подходило и то, и другое, и в нашем рационе заметно увеличилась доля хлеба. Потом тетя Женя сдружилась с продавщицей, и у нас стала появляться мука, жиры, яйца, сгущенка и другие продукты, о которых мы даже не мечтали. Забегая вперед, хочу сказать, что дружба у них сохранилась на долгие годы. У тети Нюры муж воевал на фронте, а она жила вдвоем с сыном в своем доме. Сын был года на три моложе меня, и одного его оставлять дома было рискованно. Тетя Нюра попросила меня в дневное время, пока она на работе, посидеть с ее сыном у них дома. Фактически меня наняли в няньки. Как звали ее сына, я уже не помню, но, в связи с небольшой разницей в возрасте, мы очень весело проводили время. Тетя Нюра оставляла нам на целый день какую-то еду. А для меня это было, пожалуй, самым главным аргументом, чтобы согласиться целый день сидеть в доме с ее сыном. Плохо только то, что, как мне тогда казалось, тетя Нюра очень мало оставляла еды. Ее, как правило, не удавалось растянуть на целый день. После обеда уже есть было нечего. Домой я приходил голодный, и тетя Женя меня подкармливала.

Тетя Маруся передала нас с Фаей на воспитание тете Жене, а сама устроилась на работу на молокозавод в деревню Калькино в восьми километрах от нас. Жить она переехала в эту деревню, и видеться мы стали с ней не очень часто. Однажды тетя Женя попросила меня сходить к ней и узнать, как там она поживает. К тому времени я уже окреп и вполне мог пройти это расстояние. Тетя Маруся оказалась на работе, и я пришел на молокозавод. К моему удивлению, не только тетя Маруся встретила меня с распростертыми объятиями, но и женщины, которые работали вместе с ней в цехе, отнеслись ко мне как к родному сыну. Завели меня в цех, где из молока изготавливали самые различные продукты. Напоили сливками, наложили большую миску творогу, сдобрив его густой, как масло, сметаной. После хронического недоедания при одном только виде такого богатства захватило дух. Я даже не заметил, как опустошил эту миску до дна. Съел все содержимое с такой скоростью, что даже не успел определить вкус творога. Все женщины были довольны, что накормили меня. Я тоже был просто счастлив до тех пор, пока мне не стало очень плохо. Меня чистило так сильно, что не осталось в моей утробе не только творога, но всего того, что было там до этого. Тетя Маруся так была перепугана, что отпустила меня домой только на следующий день. Переполошилась и тетя Женя, когда я не явился домой к обещанному времени.

НАШУ РОДНЮ РАСКИДАЛА ВОЙНА, СЛОВНО БИЛЬЯРДНЫЕ ШАРМ, ПО ВСЕМУ БЕЛУ СВЕТУ. МУЖЧИНЫ УШЛИ НА ЗАПАД, А ЖЕНЩИНЫ И ДЕТИ – НА ВОСТОК. Мы долгое время не знали, куда была эвакуирована бабушка. Через какое-то время нам пришло письмо из Сибири от тети Кати Суховой. Она написала, что ее семья эвакуирована в Сибирь, в Кемеровскую область, и с ними находится наша бабушка Евдокия Ефремовна. Устроились они хорошо и приглашали нас переехать к ним жить. На семейном совете тетя Женя с тетей Марусей решили, что сначала поедет туда тетя Маруся с Фаей, а потом приедем мы с тетей Женей. Тетя Маруся с Фаей уехали в Сибирь, а мы с тетей Женей остались в Башкирии.