Я был там: история мальчика, пережившего блокаду. Воспоминания простого человека о непростом времени

Один раз я ее чуть было не покалечил. Она уже уверенно стояла на ножках, и я поставил ее на подоконник. Время было весеннее, ярко светило солнце, и через стекло было так тепло, хоть загорай. Я был уверен, что рама закрыта, и Люду не держал, а только поддерживал, чтобы она не завалилась на бок. Неожиданно для меня рама открылась, и Люда полетела во двор. В последний момент каким-то чудом я поймал ее за одежду. Долетев до земли, может быть, она и не разбилась бы, потому что от подоконника до земли было чуть больше метра, но этот случай меня многому научил.

В один из дней тетя Женя где-то нашла батюшку. Священник почитал какие-то молитвы над ванной с теплой водой, взял Люду на руки, опустил ее в ванну, еще что-то поколдовал над сестренкой и передал мне ее на пеленку, которую я держал на вытянутых руках. В тот день я стал крестным отцом.

ВОТ И НАСТУПИЛ ДОЛГОЖДАННЫЙ МАЙСКИЙ ДЕНЬ – ДЕНЬ ПОБЕДЫ! ЦЕЛЫХ ЧЕТЫРЕ ГОДА МЫ ВСЕ МЕЧТАЛИ ВЕРНУТЬСЯ В ТОТ СОЛНЕЧНЫЙ ДОВОЕННЫЙ МИР. ВОЙНА БЫЛА ДЛЯ ВСЕХ НАС ЖЕСТОКОЙ И ГРУБОЙ ШКОЛОЙ. За долгие четыре года, за дни, прожитые в блокадном Ленинграде, где каждый час чувствовали близ своего плеча огненное дыхание смерти, мы не утратили в себе прежний мир детства, но мы повзрослели на много лет. Мы прожили эти годы так насыщенно, что их хватило бы на жизнь нескольким поколениям. До 22 июня 1941 года война в моем представлении была красивым спектаклем, с криками «ура!», с победными маршами, но очень скоро я понял, что это прежде всего жестокое, бесчеловечное, кровавое испытание человека на моральную и физическую прочность. В канун Отечественной мне довелось быть свидетелем Финской войны. Тогда Ленинград тоже был прифронтовым городом. В те дни тоже можно было видеть передвижение войск по городу. Но отсутствие бомбежек и обстрелов создавало впечатление романтики войны. Только поварившись в котле военных действий и взглянув на войну изнутри, я понял, что это впечатление обманчиво.

Я уже писал, что ни электричества, ни радио в селе, где мы жили, не было. И основным источником всех новостей были газеты. Еще задолго до 9 мая в них стали появляться фотографии боев в Германии, а потом и на улицах Берлина. Все уже поняли, что победа совсем рядом. Несмотря на это, День Победы застал многих людей врасплох. Люди словно проснулись после длительной спячки, бегали по селу от дома к дому, передавая и обсуждая радостную весть друг другу. Казалось бы, что от такой вести нужно радостно прыгать и танцевать. Но у многих почему-то были слезы на глазах. Даже мужчины не стыдились и вытирали свои глаза мозолистыми кулаками. Многие стали ждать своих близких с фронта домой. Проходили дни, но ожидаемой массовой демобилизации было не видно. В нескольких километрах от Никольска был маленький железнодорожный полустанок Карманово. Жители этого полустанка и близлежащих населенных пунктов обратили внимание на то, что на восток страны пошли воинские эшелоны с солдатами и военной техникой. Обычно воинские грузы закрывали брезентом, а на этих эшелонах танки, пушки, небольшие катера и даже самолеты везли на платформах непокрытыми. Потом было объявлено, что началась война с Японией. К счастью, эта война продлилась недолго, и к осени солдаты стали возвращаться домой. Но вернулись, к великому сожалению, единицы. Большинство осталось на полях сражений.

МЫ ТОЖЕ НЕ ТЕРЯЛИ НАДЕЖДЫ, ЧТО ОТЕЦ ЖИВ И СОВСЕМ СКОРО МЫ ВСТРЕТИМСЯ, НО НАШИМ НАДЕЖДАМ НЕ СУЖДЕНО БЫЛО СБЫТЬСЯ. На наши неоднократные запросы Москва каждый раз отвечала, словно под копирку: «В списках убитых и раненых не числится. Пропал без вести».