Я дрался с асами люфтваффе. На смену павшим. 1943—1945.

На следующий день командир дивизии дал нашему полку задачу шестеркой идти в тот же район прикры­вать войска. Похлебаев говорит: «Пойдем этажеркой Покрышкина в три яруса. Связь держим по рации». Рас­пределились. Командир эскадрильи остался выше, как более опытный. Я в середине. Идем строем, все время в пределах видимости. Малыми силами большой район занимаем, просматриваем, и взаимодействие хоро­шее. А что, мы будем кучей идти? Там встретился нам новый «мессер» с форсированным мотором. Схвати­лись с ним на виражах. Пока крутились, он все выкручи­вался, никак не мог я его взять в прицел. Видно было, что сильный летчик и летал на новой машине. Кроме того, похоже, ему по рации с земли подсказывали, по­тому что это было над их аэродромом, южнее Севасто­поля. Командир эскадрильи выше меня был: «Ну лад­но, — говорит, — хватит, снимай его. Некогда с ним возиться». Значит, наблюдал. Этот «мессер» стал от меня свечой градусов под 70 вверх уходить. Смотрю, дымок пошел от мотора, потом видно было черный вы­хлоп, и он с форсажем пошел, уходит от меня на «гор­ке». Я отстаю, думаю — уйдет. Пугали нас, что «кобра» против «мессера» ничего не стоит, «мессер» сильнее. Думаю, проверю. Пощупаю своими руками, как гово­рится. Потом смотрю, он тянет, тянет, а я его начинаю догонять. Догоняю, догоняю, в итоге чуть не столкнул­ся. Пришлось даже убрать немного мотор. Я ручку от­дал, самолет уменьшил угол набора высоты, а потом ручку поддернул, и брюхо «мессера» прямо передо мной. Я выстрелил. Видно было, что снаряд дырку сде­лал и в кабине разорвался, убив летчика.

В Крыму произошел такой случай. Мы сидели в Ба-герове. Нам привезли обед на окраину аэродрома. По­ка мы собрались — летчики, техники, — уже стало тем­неть. Группа летчиков, в их числе Сергей Иванов, штур­ман полка Худяков Сашка [Худяков Александр Анисимович, капитан. Воевал в составе 101 -го гиап и других полках ВВС КА. Всего за время участия в боевых действиях выполнил 277 боевых вылетов, в воздушных боях сбил 3 са­молета лично и 7 в группе. Награжден орденами Красного Знамени, Отечественной войны 2-й ст., медалями], начальник штаба Гейко, замполит Пушкарский, Сережка Овечкин, Воробьев, пошла через аэродром к столовой, а мы со смершев-цем пошли по дороге в обход. У Иванова был немецкий клинок. Он шел и все время им махал. Зацепил мину-лягушку. Она взорвалась, и ее осколками были ранены семь человек. Мы слышали взрыв, а через некоторое время мы услышали шум автомобильного мотора и еще один взрыв. Оказывается, машина шла им на по­мощь и тоже подорвалась на мине. Когда мы пришли в помещение, где располагались на ночлег, нам ска­зали, что наши подорвались. На следующий день их на санитарном У-2 перевезли в госпиталь в Краснодар. Воробьев скончался от ран. Сережке Овечкину ногу отняли. Сергею Иванову ногу спасли, хотя у него ган­грена начиналась, и он после этого больше не летал. Серега сильно запил после госпиталя. Вернулся к себе в Торжок. Сменил несколько мест работы. А потом из ребят, что к нему льнули, сколотил банду, занимав­шуюся грабежом квартир. Вскоре их арестовали. Его, как организатора, судили и лишили звания Героя Совет­ского Союза.

Я тебе прямо скажу, что летчиком Сережка был хо­рошим, но нечист он был на руку. Мы с Борисом Степа­новым постоянно с ним конфликтовали. Он стремился все время быть героем, победы иметь. Частенько про­сил Бориса, как своего ведомого, подтвердить победы, которых не было. А Борька Степанов — честный парень был, никак на это не соглашался.

Вообще если говорить о приписках, то, конечно, они были, но занимались ими всего несколько человек в полку. Их знали, но ничего сделать не могли. Были и хитрецы, тот же Иванов. Нужно в бой идти, где каша, драка, а он в стороне ходит, в гущу не лезет. Смотрит, сбили самолет. Он засекает место: вот здесь сбитый самолет. Как только группа собралась и идет на аэро­дром, он впереди садится. И сразу первый докладыва­ет, что сбил, самолет упал там-то. Командир полка док­ладывает в дивизию, те — еще выше. Пойди попробуй докажи, что это не он сбил, а кто-то еще?

Бывало, что ведомый бросал ведущего. Одному та­кому набили морду после войны. Он когда с Беркуто­вым [Беркутов Александр Максимович, подполковник. Воевал в со­ставе 101-го гиап (84-а иап). С декабря 1944 г. — командир 57-го ги-ап. Всего за время участия в боевых действиях выполнил 361 боевой вылет, в воздушных боях сбил 16 самолетов лично и 1 в группе. Герой Советского Союза, награжден орденами Ленина, Красного Знамени (трижды), Александра Невского, Отечественной войны 1-й ст. и 2-й ст., Красной Звезды, медалями] летал, бросил его, и из-за него «мессера» сбили ведущего группы штурмовиков, а вел ее командир ди­визии, генерал. Беркутов, когда прилетел, кричит, где этот... сейчас его расстреляю. Пришлось оружие ото­брать, чтобы успокоился.