Я дрался с асами люфтваффе. На смену павшим. 1943—1945.

— У нас горючего мало было. Мы сидели все время на голодном пайке. Поэтому и не летали каждый день. Поднимут из полка пару или четверку, и все.

—  Когда у вас создалось ощущение, что «немец пошел не тот»?

—  На Сандомирском плацдарме почувствовал, что кончился немец.

Под конец войны мы в основном на штурмовку хо­дили, а также сопровождали «илы» — в небе уже было мало немецких истребителей, они уже нас стали боять­ся, в бой редко вступали.

Летали бомбить аэродром Шпротау. Мне подвесили две «сотки». Моя оружейница Алла Репяха завинтила крепящие болты так, что я не то что сбросить их не смог, но сел и бомбы не сорвались! Я рулю, а от меня народ разбегается. Думаю, не буду на стоянку зарули­вать. Выключил двигатель, бежит инженер по вооруже­нию дядя Вася. «Что случилось?» Глянул — замок у ме­ня открыт, а бомбы висят. Крикнул оружейников. Спины подставили, он дерг, дерг — не валятся. Кричит: «Клю­чи». Отвернули, они и шлепнулись.

Был у меня и еще один отказ оружия. Под конец войны. Летали под Берлин. Я бомбы сбросил и пикирую на зенитку, а оружие не стреляет. Рядом шел командир 105-го полка Зайцев [Зайцев Василий Александрович, полковник. Командир 5-го гиап (129-го иап). Всего за время участия в боевых действиях выпол­нил 427 боевых вылетов, в воздушных боях сбил 34 самолета против­ника. Дважды Герой Советского Союза, награжден орденами Ленина, Красного Знамени (трижды), Богдана Хмельницкого 2-й ст., Отечест­венной войны 1-й ст., медалями]. Он сообразил. Шарахнул по ней, а то бы она меня сбила. Он меня потом два дня искал. Приходит: «Ты мне должен». Я говорю: «Я знаю, не во­прос!» — «Я шучу». Дважды Герой. Сильнейший летчик. А тогда я прилетел, оружие осмотрели, и оказалось, что выработались пружины. Дядя Вася их достал, говорит: «На, тебе на память».

Однажды получили задание бомбить какой-то хутор. Подвесили нам две «сотки». Бомбили метров с 200 с горизонтального полета. Колька бомбы сбросил, но не попал. Он ко мне пристроился. Давай, говорит, захо­ди, а я тебе буду сейчас подсказывать. Кидай! — кри­чит. Я сбросил — попал во двор, но почувствовал, что что-то в самолете тихо взорвалось. Колька говорит: «Давай еще заход!» Я начал делать второй заход. Смот­рю — на фонарь масло пошло. Я отворачиваю. Колька кричит: «Куда?» Я говорю: «Домой. В меня попали». Колька мне подсказал, куда можно сесть на живот. Я посмотрел — мотор еще тянет; раз тянет, можно пока идти. В Шпротау садились. Дотянул до аэродрома кое-как. Выровнял самолет — шлеп! — метров 50 пробежал и остановился. Уже мотор заклинило. Механик подо­шел, дернул винт — винт не вращается.

Потом как-то бронепоезд разбомбили с пикирова­ния. Это было под Шпротау, в Германии. Мы шли зве­ном. По-моему, первым сбросил бомбы Вася Симакин, но не в бронепоезд попал, а в рельсы. Разворотил. Бронепоезд встал. Я на Як-9Т с 37-мм пушкой — уда­рил. Из бронепоезда пар пошел. Он так и остался там.

Вообще Як-9Т с 37-мм пушкой очень тяжелый. Но я на нем в январе 1945-го над Кельцыми двумя снаряда­ми сбил «мессера» (давать очередь больше чем из двух снарядов запрещалось инструкцией). Получилось так. Пошли мы с Колькой на разведку. Я на этом самолете отставал. Он вылезает, я сзади. Потом смотрю — ва­лится на него четверка «мессеров». Он их не видел, а потом смотрю, заметил и в пикирование. Одна пара за ним. Мне ничего не оставалось делать, как попытаться их отсечь. Я задрал нос, прикинул, выстрелил раз, два. Один снаряд попал. Смотрю, от «мессера» щепки поле­тели, и он повалился вниз. Смотрю, Колька идет. Цел, слава богу. А остальные «мессера» сразу ушли.

— Какзасчитывалисбитые самолеты?

—  «Илы» подтверждали. Если летали на «свободную охоту», то за подтверждением в войска ездил началь­ник химслужбы полка. Приписок не было, но однажды пятый гвардейский полк пытался у нас украсть сбитый. Петя Сидоров сбил «мессера». А их летчики шли с зада­ния, увидели и себе приписали. Командир полка позво­нил, говорит: что же вы делаете? У меня официально три сбитых, но всего я сбил семь самолетов. Когда у Кольки стало около десяти сбитых, я ему сказал: «На тебя представление написали?» — «Нет». — «Давай мои тебе писать». Он не соглашался: «А тебе?» — «Мне по­том». Я же не знал, что завтра война кончится. Мы так и летали до конца войны вместе. Мне предлагали перей­ти в другую эскадрилью старшим летчиком, но я не за­хотел. А Колька Героя получил. Было ли мне обидно? Нет. Я же живой остался. За всю войну ни одной цара­пины.