Я дрался с асами люфтваффе. На смену павшим. 1943—1945.

Когда мы вылетали под Будапешт, особенных воз­душных боев не было. Только один раз, помню, мы сде­лали 2—3 вылета, и наше дежурное звено сидит в бое­вой готовности. Ракета в воздух — пара выруливает — задание получают уже в воздухе. Взлететь успел только Леша Артемов [Артемов Алексей Васильевич, лейтенант. Воевал в составе 31-го иап. Всего за время участия в боевых действиях выполнил бо­лее 100 боевых вылетов, в воздушных боях сбил 8 самолетов лично и 1 в группе. Награжден орденами Красного Знамени (дважды), Отече­ственной войны 1 -й ст.] — «Артем», как мы его звали. И вдруг — два «мессера». Не знаю, куда они летели. Скорее всего, на разведку или на «охоту». Леша завязал с ними бой над аэродромом и обоих сбил на глазах у всех. Один из тех двух немцев сел подбитый. Подобрали его живым. Привели. Командира полка Онуфриенко не было, был его зам — Петров. Командующий спросил, кто вылетал и сбил. Штабные ему доложили, что командир полка вылетал, он и сбил. Потом уже разобрались, как оно было на самом деле. В общем, все произошло, как в кино «В бой идут одни «старики». Артем, когда мы с ним после войны встречались, любил шутить, что за войну сбил двенадцать немецких и десять своих само­летов. Ему действительно не везло — постоянно его сбивали, вот он это и засчитывал в список сбитых на­ших самолетов.

Потом мы перебазировались на аэродром южнее Будапешта. Там были жаркие бои. Мы ходили на штур­мовку, на прикрытие войск. Ты идешь куда-нибудь на разведку, прикрытие или «охоту», а тебе еще бомбы подвесят. Это же, по-русски, совместить «охоту» с раз­ведкой, а заодно и бомбы сбросить. Ты их сбросишь, только потом летишь на прикрытие.

Я со Скомороховым много раз летал на «свободную охоту». Стояли мы под Тетелем. Нам две 50-килограм­мовые бомбы подвешивали, мы их сбрасывали, а после «охота»: рыщем, кого прижучить. И вот я одну сбросил, а другая не сбросилась. А тут пара «мессеров». Один куда-то делся, а за вторым Скоморох погнался. А у ме­ня бомба — меня влево тянет, да и с этой бомбой я от­стаю. Скоморох мне: «Ты что не сбросил?» — «Не сбра­сывается, заело что-то». Прижучил он этого «месса» на Дунае. Смотрю, он взмыл — «месс» лежит в кустах, а к нему уже пехота бежит. Скоморох мне: «Пошли на аэродром». Горючее у нас на исходе уже было. Мне с бомбой пришлось садиться. Думаю, если она сорвется и сдетонирует, конец мне. Но не сорвалась — пронесло.

—   Как вы оцениваете Ла-5?

—   «Лавочкин» — это хороший самолет. На тот же «як» бомбы не повесить, а на «лавочкина» запросто. И штурмовать на нем можно. Особенно он был хорош с моторами «ФН» — 1700 лошадиных сил. У начальства самолеты были помощнее, у ведомых похуже. У моего самолета скоростенки не было, мотор, может, 1400 да­вал, зато такой легкий, маневренный попался. «На хво­сте» крутился — ни один «мессер» не возьмет. Он меня устраивал, но, конечно, я отставал. Бывало, Скоморох скажет: «Леша, чего отстаешь?» — «Я же не на твоей ко-быте».

Вот такой был случай. Скоморохов вел четверку на штурмовку скопления войск около озера Веленце. Только подошли, а там немецкие Ю-87, «лаптежники», наши войска бомбят. Мы бомбы сбросили и давай на них. Шесть самолетов тогда мы сбили: я — один, Ско­морохов — четыре, Гриценюк Вася — один. На самом деле я два сбил, но Гриценюк только пришел, он по этому самолету стрелял. Я ему говорю: «Бери, не жал­ко». У нас так было, что если до Героя одного-двух са­молетов не хватало, мы свои отдавали. Обиды не толь­ко что не было, вообще об этом не думали!

—  Насколько комфортна была кабина истреби­теля?

—  Вполне комфортная. Бывало, конечно, что вы­хлопные газы двигателя попадали в кабину, но это слу­чалось, если что-то пробито или не затянуто. Во всяком случае, отравлений не было. Летал я всегда с закрытым фонарем и парашютом, а привязными ремнями, ни по­ясным, ни тем более плечевыми, я не пользовался. Тут надо вертеться, смотреть во все стороны. Кто видит, того не собьют. Шею до крови натирал.

—  На какой высоте шли воздушные бои?

—  В пределах 1000—3000 метров. Одна беда: если все из самолета выжимать, бензина не хватит и на час. Мы когда свои войска прикрывали, то просматривали пространство в квадрате 10 на 10 километров, но лете­ли медленно, на экономичном режиме. А уж когда «мессера» появлялись, на таких скоростях будешь хо­дить — упадешь!

—  Дистанция между ведущим и ведомым?

—  Не дистанция, а интервал. Мы обычно фронтом ходили. Ведомый мог чуть сзади идти, а то и вровень с ведущим. Интервал же во многом зависел от погоды. Если облачность — 150—200 метров. Когда тихо, ясно, не болтает, то и крыло в крыло летали, а под облаками так не полетаешь — там крутит будь здоров.

—  Приписки к боевым счетам случались?