Я дрался с бандеровцами

И вот мы туда пошли двумя группами: моей и старшего лейтенанта Живакова. Расположились на опушке леса со стороны поля и ждем. Командир взвода остался в пятидесяти метрах позади, а мы с Петро в роли «подсадных уток» выдвинулись вперед. Петро – чуть ближе к лесу, а я – сбоку, в сторонке от него.

Вообще, с ним близко я еще не был знаком. Мне только сказали, что вот пришел какой-то бандит, и назвали его имя. Так что у меня к нему особого доверия не имелось.

Сидим, ждем. Смотрю на Петро, он вдруг в лице изменился, голову наклонил. Слышу только – щелк, оружие взвел. Видно, что-то услышал или почувствовал. А должны были прийти! Я к земле прижался, автомат поближе подтянул и думаю: «Единственное мое спасение, если я как-то на опережение успею».

Впереди сидит Петро с серым лицом, и я сижу… Вдруг чувствую, что у меня на голове волосами приподнимает пилотку… Но никто так и не появился, и ты никогда не узнаешь почему. Могли заметить нас, могли не поверить ему, могли просто осторожничать. Возможны тысячи вариантов.

После мы вместе с этим Петром много работали. Он с нами ходил, рассказывал, где они прятались, про состав банды. Их в пещере зимовало шесть человек. Рассказал про их планы, где их основные места обитания, кто их снабжает и прочее. В итоге вскоре всю банду уничтожили. Но я в этой операции не участвовал, потому что это уже не на моем участке, и там действовали другие группы. В пещере так больше никто и не появился. Они, вероятно, пришли, посмотрели – один убит, а второй пропал. Значит, все, сюда больше нельзя! Уже понятно, что разбираться некогда, надо уносить ноги…

– То есть причину своего ухода он в общих словах изложил. Не было какой-то конкретики?

– Нет. Во всяком случае, может, я просто чего-то не знал. Да мне и не положено было знать. А его наверняка инструктировали о том, что можно говорить и что нельзя. Когда он убежал из пещеры, то жил в районном отделе МГБ. По улицам ходил только в темное время суток и в сопровождении оперативников. Или же, бывало, его куда-то вывозили на машине. Одного не отпускали. И я не помню, чтоб он где-то расхаживал в одиночку. Была ли у него семья? Трудно сказать. Во всяком случае, он точно не из наших сел. В них я знал всех поголовно.

– Какое он произвел на вас впечатление? Надломленный или уверенный?

– Да нет, надломленным он не был. Понимал, что делает. Как-то я его встретил в выходной день. Наш командир роты жил неподалеку от райотдела МГБ. Как-то иду от него, смотрю, у райотдела Петро сидит, рукой мне машет, подзывает. Ну, я подошел, поздоровался. Он мне вдруг предлагает: «Давай выпьем!» А я в то время спиртного вообще в рот не брал. Отказался: «Да нет, спасибо. Я не пью». Он принес бутылочку спирта, выпил немножко, водой запил. Мы с ним немного посидели, поговорили как старые знакомые. Вспомнили о том, где побывали вместе, что пережили. Можно сказать, уже были в хороших отношениях и доверяли друг другу.

После этого разговора мы больше не виделись. Его потом решили использовать где-то на территории области, но уже не в нашем районе. Через некоторое время Башкиров вроде как бы случайно, вскользь, сообщил мне, что Петро пошел куда-то на встречу и ему там кто-то всадил пулю в лоб. Случайно или умышленно, не знаю. В общем, Петр погиб.

– А примерно к какому году ситуация стабилизировалась? Когда совсем спокойно стало?

– В августе 50-го меня оформили в контрразведку, и я уехал. А через месяц после моего отъезда в Мельнице-Подольском погиб командир соседнего взвода, старший лейтенант Чурилов. А он только месяц как женился…

Насколько мне известно, о чем-то официально объявили примерно в декабре 1950 года. По войскам прошел приказ о прекращении деятельности разведывательно-поисковых групп. Все операции полностью передавались под контроль МГБ.

– Помните, когда объявили амнистию и предложили бандеровцам выйти из леса?

– Черт его знает, что-то не помню такого. А так, конечно, этих мелких групп оставалось еще очень много. Хотя они, может, были и разрозненные, но бед от них хватало. Когда я учился в школе сержантского состава, у нас произошел один неприятный инцидент.

Видимо, людей не хватало, и поэтому нас постоянно привлекали к разным операциям. Как-то подняли по тревоге соседний взвод, которым командовал старший лейтенант Латышев. Он взял с собой десять человек курсантского состава и своего помощника старшего сержанта Шишова.

Из села где-то под Копычинцами (Тернопольская область) сообщили о бандпроявлении. Они туда приехали, цепью пошли по селу. Мы обычно гуськом в селах не ходили…