Я дрался с бандеровцами

– Я не знаю. А за что нам-то всыпать? Вот сейчас принято ругать командование, правительство или другое какое-нибудь начальство. А я тебе скажу, что у нас командование было толковое. Мало того, оно относилось ко многим вещам с пониманием, а иногда даже с каким-то тактом. Но в то же время и не баловали, как сейчас.

Конечно же, никого не награждали в тот период. Официально нашей войны не существовало. Запрещалось писать о ситуации на Украине в письмах к родственникам. Также запрещался приезд в часть родным и близким служащих. Не разрешались отпуска домой. Только одному мне за тот «схрон» дали отпуск в 1949 году. Но даже по приезду домой я обязан был молчать о том, кто я и откуда приехал.

Вот приехал я домой, и пока со станции шел, уже начинало темнеть. Чтобы ночью через лес не идти, решил к сестре зайти. Стучал, стучал – никто не открывает. Потом мужик какой-то вышел, сказал, что сестра переехала. Тут стемнело уже. Снял я ремень, повесил на него свой фанерный чемодан с яблоками. В Тернополе поезд останавливался ненадолго, так я накупил красивых яблок полный чемодан.

По дороге встретил двух девушек. И надо же, в темноте в одной из них я узнал свою двоюродную сестру. Разговорились. И вот я не знаю почему, но мне как-то мгновенно пришла в голову идея соврать им. «А вы куда?» – спрашивают. Я говорю: «В деревню Большое Кстово. Я служу вместе с Митей Капрановым, а он просил к его родителям зайти». Они предложили меня проводить. Ну а мне же хочется узнать, как и что тут, начал их расспрашивать. И они сразу: «Наверное, вы из наших, уж больно хорошо все знаете». – «Да ну что вы». Достаю фонарик – «Нате, посмотрите!» Они на меня посветили, не узнают: «Нет, не наш!»

К нашему дому подходим. Сидит отец на скамеечке и курит. И вот двоюродная сестра представляет гостя: «Пожалуйста, вот папа Мити Капранова!» А меня почему-то называет Сережей. А я уже и забыл, как назвался. Отец на Сережу даже не отреагировал: «О, Митя приехал!» Они давай хохотать на то, что я вроде как их четыре километра вел и им эту ерунду травил. Вот такая небольшая история в сторону от нашей с вами темы…

– Постоянно в рассказах упоминаются шомпола, которыми проверяли землю. Они были у каждого?

– Да, у каждого имелся щуп, который всегда носили с собой. Но до схрона им не достанешь. Редко-редко случалось, и то если в бревенчатый потолок. А так нет. Щуп – он где-то солому или еще что-то проверить. А землю нет.

– В вашей РПГ был радист?

– Нет, ведь мы в основном ходили по селам. А там в каждой раде есть телефон. Если что, все туда. Случись что, так никуда и не денешься. Транспорта никакого нет. На весь батальон одна машина – ГАЗ-АА, полуторка. Иногда у меня не было другого выхода, как только идти звонить в сельраду или через дежурного организовывать повозку.

– Как вы оцените ваше командование, их реакцию и действия: нормально, хорошо, удовлетворительно?

– Нормально. Хорошие были командиры. Но вот чинами их не баловали. Командир дивизии – полковник. Начальник штаба полка у него – майор. Тогда тяжело было со званиями.

Вот смотрите, огромный полк, наверное, десять гарнизонов, даже больше. И по всей области руководит подполковник! Его в 49-м бандеровцы умудрились ранить в живот…

А как это получилось? Где-то мы проводили общую полковую операцию, а он по селу шел в открытую. Высокий чин издалека видно, и кто-то из них не выдержал искушения, ахнул в него. Еще повезло, что попало вскользь. Так и уволился подполковником, полковника не присвоили…

– А тот, который подстрелил его, сбежал?

– Если кто-то себя обнаружил, стреляя, то он уже никуда не денется. Уйти не дадут! Вообще, такие высокие чины не должны участвовать в операциях. Но он уж очень был энергичный мужик.

Бывало, выстроит в субботу всю школу сержантского состава. Духовой оркестр как даст! А впереди ставят, как сейчас помню, старшего лейтенанта Кособьяна. В порядке исключения ему разрешалось носить хромовые сапоги. Какой артист! Как он впереди идет, просто красавец!

С музыкой до Копычинцев, там примерно километра полтора, с песнями и с музыкой идет вся школа. В Копычинцах разворачиваемся и назад. И так каждую субботу. Люди смотрели, открыв рот! Таким вот образом, музыкой и танцами, воспитывал местное население. А заодно и нас вместе с ними.

Кстати, насчет музыки! Наш полковой музыкальный взвод ездил с концертами по гарнизонам. После их концерта мы приходили с выпученными глазами. Иногда с охраной ходили в Дом культуры посмотреть кино. Охрана на входе стоит, мы кино смотрим. А в последнее время уже и охрану-то убрали.