Я дрался с бандеровцами

Начал осваиваться потихоньку, вдруг появляется старший уполномоченный, секретарь парторганизации, майор Хиля: «Дима, в субботу соревнования по стрельбе из пистолета. Готовься!» – «Товарищ майор, так я из пистолета-то ни разу не стрелял. Из винтовки, из ручного пулемета, из автомата – пожалуйста». – «Ничего-ничего, что-нибудь придумаем».

Часа через два приходит, кладет мне на стол мешочек с патронами и какой-то немецкий пистолет. Спрашиваю: «Это что?» – «Да вот сейчас у начальника штаба корпуса отобрал. Мне позвонили, сообщили, что он там буянит. В кабинете ляпнул прямо в стену…» А личное оружие уже стали запрещать, хотя его после войны у всех еще было навалом.

Покрутили этот пистолет: «Вот завтра с этой штукой и пойдем тренироваться. Есть тут один карьер». Постреляли. Выяснилось, что он неплохо стреляет. «Ну, – говорит, – все у тебя нормально пойдет!»

В воскресенье провели стрельбы. Первое место обычно брал начальник политотдела полковник Павловец. Хорошо, конечно, стрелял. Хотя… возможно, ему могли и подсуживать.

Выдали по три патрона, и мне удалось выбить 29 очков! Две «десятки» и «девятка». Никто и близко не подошел! М-да… И вроде перед стрельбой обещали денежную премию тому, кто 1-е место займет. Видимо, рассчитывали, что начальник политотдела, как обычно, не будет иметь конкурентов.

– Подпортили вы ему малину…

– Мне потом рассказывали ребята знакомые, как орал командир корпуса… На втором этаже вывесили газету, в которой сообщалось о результатах стрельб. Возле нее встретились кто-то из генералов и командир корпуса. Посмотрели, конечно. И начали обмениваться мнениями – матом: «Как вам не стыдно? Столько офицеров, и какого-то сопляка из Особого отдела не сумели перестрелять!»

– Чем вы занимались в бомбардировочном полку?

– Я тогда стажером был. Кто куда пошлет. Секретарше помогал пакеты делать, и еще по мелочи. Потому что, как обычно, секретарь то в отпуск, то заболела. Все время оперативный работник кого-то подменяет. Я тоже ей помогал, как был свободен. В общем-то, полк был неплохой. Он тогда летал на Ту-4.

А вскоре меня отправили в Москву учиться на 5-месячные курсы шифровальщиков. После их окончания и присвоения звания младшего лейтенанта получил направление в Австрию, в воздушную армию.

Вот если бы мне предлагали путевку куда-то поехать, то я выбрал бы только Австрию. Очень хороший народ, очень добрый, чистый и честный. Все аккуратно, все выглажено. За детьми хорошо присматривают. У каждого мальчонки прическа с косым пробором, рубашечка.

Мне запомнилось, что все они носили шорты из белой кожи. Но до того засаленные! Я еще поинтересовался: «Что это такое? Все чистое, опрятное, а шорты какие-то странные». А у них, оказывается, такая традиция – из поколения в поколение передавать эти штаны. И чем старше они, тем считается престижнее. О чистоплотности австрийцев можно говорить бесконечно. Я просто опишу пару ситуаций.

В 1955 году в выходной день я сидел дежурным. Мы готовились к окончательному выводу наших войск. Всем уже выдали окончательный расчет. Моя жена с машинисткой пошли по магазинам. И вдруг она прибегает вся в слезах: «Дима, я сумку или где-то оставила, или кто-то у меня украл!» А у нее в сумке кроме денег и паспорт, и комсомольский билет, и пропуск через границу!

Ну, оставил помощника дежурить и начал разбираться: «Давай-ка сейчас распишем. С чего вы начали?» – «С этого магазина». – «Что покупала?» – «Здесь ничего».

В другой магазин: «А вот здесь где-то покупала». Значит, этот уже отбрасываем. И таким образом дошли до нашего дома, у которого был внизу магазин. Его хозяйка нас хорошо знала, потому что мы ходили по одной лестнице. И только открываю дверь, а она к жене: «Фрау Нина, вы забыли сумку!» А моя «фрау Нина» в эту сумку положила 5100 шиллингов. Целый капитал!

Так мы ей вроде денег предложили, она аж вспыхнула: «Что вы, да как можно? У нас так не принято. Нет-нет, даже не думайте!»

Потом мы перед отъездом поехали в Баден. На вокзале зашли перекусить. После ресторана с магазинами, сытые и довольные, уселись в вагон. Поезд тронулся. Вдруг из здания вокзала выскакивает австриец, бежит вдоль состава и машет руками. Я посмотрел, говорю: «Видать, какой-то ротозей что-то оставил. Глянь, австриец чешет». А у жены глаза на лоб: «Дима, так это же моя сумка». Я соскакиваю, и тот ко мне бежит. Схватил сумку и успел заскочить в один из последних вагонов…

Честный народ. Наш бы разве кто-нибудь побежал? Скорее от поезда бы рванул. А из Австрии в 55-м меня перевели в Венгрию.

– Как раз назревали события?

– Да, напряжение уже висело в воздухе. Мне казалось, что мадьяры к нам неплохо относились. Нет, конечно, хуже, чем те же австрийцы. Но все-таки… Австрийцы, может быть, в душе что-то держали, но чтобы это продемонстрировать, ни в коем случае. А эти могли. И в магазине могли нахамить, и соврать, что какой-то товар, который ты покажешь, отсутствует: «У нас этого нет, это осталось только для рекламы».