Я - душа Станислаф! (СИ)

Марта попятилась, огрызаясь блеском клыков. Резко развернулась и взбежала на холм. Ее устрашающий рык сменило сердитое ворчание – волчица, вроде, запаниковала. Ее брат оставался внизу, а такого момента только и ждал Лис. Он не стал сближаться с ним – пружина звериной решимости выпрямила в прыжке его тело и, в полете, оно лишь блеснуло червленой медью. Только и Шаман не спасовал: прыгнул на вожака. Их пасти скрестились и перекрыли одна другую так, что сжать челюсти не мог ни один, ни другой. Лишь металлический лязг сражающихся клыков яростно отзванивал, будто бились мечами. Когтями они рвали друг другу бока, взрывая под собой землю задними лапами. Но с холма пулей примчалась Марта. Она вогнала когти в шею Лиса, да так глубоко и свирепо, что поволокла его, точно саночки, но только под гору: на холм. Воины кинулись вожаку на помощь, хотя он их и не звал. Увидев это, Марта грызнула, как бы напоследок, рыжую морду и отпустила своего пленника – кровь выстреливала из его шеи и при этом булькала. Лис покатился кубарем вниз. Подбежавшие воины в растерянности скучились вокруг него, и тявкая, и повизгивая, и скалясь. Их морды, позы и движения говорили о чем-то энергично и второпях. А Шаман и Марта воспользовались таким благоприятным моментом для отступления – стая пришла убивать!..

На лед озера Марта забежала первой и метра два или три по нему еще скользила. Но как только скольжение прекратилось, ее стало покачивать из стороны в сторону – лед уже был тонким и вес волчицы создал колебания воды. Шаман, выбежав на берег, метался то вправо, то влево, но эти направления уже были перекрыты. Самого Лиса не было видно, тем не менее, маневр охотников стаи оставался прежним: не позволить чужакам уйти сушей.

Теперь растерялся и запаниковал Шаман, а тем временем с обеих сторон на него приземисто шли воины. И он тоже забежал на лед.

Не дойдя до Марты, лед под ним провалился. Сестра метнулась к брату и – оба оказались в воде. План Лиса сработал: прогретый у берега весенний лед не выдержал даже одного.

С высоко задранными ушами, фыркая и удерживая морды над водой, Шаман и Марта безуспешно пытались выбраться на лед – он гулко ломался под тяжестью одних только лап. И так кромка льда обламывалась все дальше и дальше от берега. Но только бы это – край прозрачного льда резал лапы, и к крови Лиса на Марте добавилась и ее собственная.

Холодная вода обжигала эти порезы и сковывала движения. Гнев и ярость утонули в том месте, где проломился лед под Шаманом, а напряжение от ситуации, в какой нужно сначала выжить, чтобы продолжить дальше жить, только отбирало силы. Силы были, чтобы плыть долго и уплыть далеко, но это – если плыть, а Шаман проламывал путь себе и сестре.

…Проламывал и прогрызал клыками! Оттого вой волков-воинов, трубивших победу, преследовал и подгонял одновременно, да звучал совсем рядом – Марта с братом, по сути, барахтались в полынье уже четверть часа. И полынья была красная от их крови.

Лис, присоединившийся к воинам, лежал на прибрежном песке вперемешку со снегом и в его желтоватых глазах, помимо боли от глубокой раны на шее, тлело и ожидание. Вожак ждал конца борьбы пришлых сородичей за собственные жизни с озером. Жить им оставалось недолго – лед в апреле не тонкий, а жестокий! Подкова утопит и этих двоих, как и всех тех, кому ранее Лис уготовил точно такой же конец.

Запах Марты больше не волновал вожака. Эта белая длинномордая волчица оказалась ему не по зубам. Наоборот, ее стальные когти и клыки порвали его, но… Он будет жить и править в стае дальше. А она, в очередной раз пытающаяся взобраться на лед, жалкая и дрожащая, этими же когтями сама себе готовила не волчью смерть. И коварный лед, вспоротый под аккомпанемент ее визгливого и жалкого отчаяния, был на его стороне: проваливался гулко и легко.

Шаман продолжал прогрызать путь к спасению, едва удерживая потяжелевшую голову над водой. Из пасти вытекала кровь, много крови, как некая земная закономерность, живая и подвижная, которую ему, зверю, не дано было осознать: чем бессмысленней борьба, тем больше крови!.. Поэтому, он упрямо грыз такой же упрямый лед, а в его густо-коричневые каменные глаза пробралось видение из сна: он, парнишка Станислаф, плывет, обласканный теплом, в изумрудной воде, дышит восторгом, а под водой прячет его в себе, чтобы подольше и лучше рассмотреть дно…