Я – Элтон Джон. Вечеринка длиной в жизнь

Я тогда тоже был одержим эффектными выходами на сцену – ведь для меня это единственная возможность показать себя в движении, так как в остальное время я сижу за роялем как прикованный. Страсть к таким эффектам достигла апогея на концерте в «Голливуд-боул»[131] в 1973 году. Над сценой вывесили огромное изображение – я в цилиндре и фраке в окружении танцовщиц. Первым вышел Тони Кинг и представил публике Линду Лавлейс, самую знаменитую порнозвезду того времени. Затем по лестнице, подсвеченной огнями, по очереди спустились двойники: королева Британии, Бэтмен и Робин, монстр Франкенштейн и папа римский. Наконец под фирменную музыку «XX век Фокс» спускался я в костюме, который называл «Гигантская сырная соломка»: он весь был покрыт перьями марабу, и брюки, и пиджак, – и в шляпе в тон. Пока я шел вниз, крышки пяти роялей открывались, и на каждой сияла буква, а все вместе они складывались в мое имя – ELTON.

Тем, кому такое нагромождение эффектов казалось «слабоватым», мы приготовили еще один сюрприз – четыреста белых голубей должны были взлететь с крышек пяти роялей. Не знаю, может, они заснули или перепугались толпы, но не полетел ни один. Я вспрыгнул на крышку моего рояля и неожиданно обнаружил, что на сцену выбежали Джон Рид – судя по гневному выражению лица, отсутствие голубей он воспринял как личное оскорбление, словно это подрывает его авторитет менеджера, – и очень смущенный Берни: он начал метаться между роялями, лихорадочно хватать бедных птиц и подбрасывать их в воздух.

Танцевальные номера, перья марабу, голуби – взлетающие или не взлетающие – с огромных роялей с буквами на крышках: группе все это не слишком нравилось, да и Берни тоже. Он считал, что внешняя мишура отвлекает зрителя от собственно музыки. Я же верил, что таким образом создаю образ артиста, какого еще никогда не видел мир рока. И к тому же просто от души веселился. И у нас с Берни возникли жесткие разногласия по этому нелепейшему поводу. За кулисами концертного зала «Санта Моника Сивик» величайшее в истории современной музыки авторское партнерство едва не разрушилось в споре даже не по поводу финансовых дел или музыкальных стилей – а из-за моей идеи выйти на сцену с игрушечным иллюминированным Санта-Клаусом, подвешенным на уровне гениталий. Иногда Берни оказывался совершенно прав. Например, у меня были очки, сделанные в форме имени ELTON, естественно, все сплошь с иллюминацией. Сами очки и батарейки, от которых работали лампочки, вместе весили столько, что сдавливали мне ноздри, и получилось, что я пою в нос. Это и в самом деле мешало восприятию прекрасных текстов Берни.

Концерт в «Голливуд-боул» для нас стал значимым событием – своего рода презентацией нового альбома Goodbye Yellow Brick Road. Записывали мы его мучительно – по крайней мере, для меня. Мы отправились на Ямайку, в «Динамик Саундз Студиос» в Кингстоне: в те времена считалось очень модным записывать альбомы в каком-нибудь экзотическом месте, не в Европе. Студия «Динамик Саундз» на первый взгляд отвечала всем требованиям. Там записывались Боб Марли и Кэт Стивенс. И «Роллинг Стоунз» свой альбом Goats Head Soup делали именно там. Мы прибыли на место и обнаружили, что на фабрике по производству пластинок, расположенной рядом со студией, идет забастовка. Микроавтобус, на котором мы приехали из отеля, был с открытыми окнами, и бастующие рабочие начали плевать в нас через трубки размолотым стекловолокном, от чего мы все немедленно покрылись сыпью. В самой же студии ничего не работало. Просишь другой микрофон, кто-нибудь из сотрудников раздумчиво кивает и говорит: «Да… пожалуй, мы сможем предоставить вам другой… дня через три, ага?» В общем, сплошная безнадега. Не знаю, как «Роллинги» умудрились записать там альбом. Может, Кит тогда так нагрузился, что три дня ожидания микрофона пролетели для него как двадцать минут.