Я еще не жила (СИ)

Она смотрела своими черными как ночь глазами неподвижно и очень значительно. У Хью мурашки побежали по спине, и он почти забыл о пикантности всей ситуации.

- Ты ведь можешь читать чужие мысли, правда? А со мной ты такое проделываешь? Если уж… ты хочешь, чтобы мы связали себя друг с другом подобным образом, думаю, я имею право знать!

Хью вновь расхрабрился, закончив свою речь. А Амина отвернулась к буфету.

- Я могу читать мысли. И мне порой приходится это делать. Но с тобой я никогда не делала этого нарочно.

- Нарочно? - воскликнул Хью.

- Это иногда получается… ненамеренно, когда твое нутро светится, - объяснила египтянка. Она снова повернулась к нему и замерла. - Но я чту тайны твоего сердца и не касаюсь их.

Хью усмехнулся, борясь с неловкостью и не скрывая облегчения.

- Спасибо.

Амина расставила на столике бокалы и бутылку. Потом проворно вернулась к буфету и принесла плитку шоколада. Села рядом, и Хью едва подавил желание обнять ее. Она действовала на него, как подействовала бы близость любой молодой прекрасной женщины в такой обстановке; но намного сильнее… и совершенно особенным образом. Подобных ей существ на свете больше не было, и даже всех своих “подданных” она превосходила. Где же скрывался ее народ?..

- Откупоришь бутылку? - предложила Амина; и Хью вздрогнул.

- Да, конечно. Извини.

Вскочив, он открыл бутылку и разлил вино по бокалам. Амина сделала глоток и зарделась. Она была способна краснеть!

Она отправила в рот кусочек шоколада и облизнула пурпурные губы. А потом, поставив бокал на столик, взглянула на Хью.

- Что же ты не пьешь?

Он смотрел на нее во все глаза и совершенно забыл об этом. Хью быстро поднес бокал к губам и тоже отпил сладкого вина; он вдруг почувствовал, что его “невеста” собирается сделать какое-то признание.

- Меня все в твоем мире считают вдовой, - сказала она. - Но на самом деле… я девственница и всегда была девой.

Хью покраснел, не отрывая глаз от ее лица: ее жгучий взгляд не отпускал его.

- Я это знал, - тихо ответил он.

- В Та-Кемет замужество не являлось препятствием для служения богам. Знатные жены бывали жрицами, - произнесла Амина. Она завела за ухо прядь черных распущенных волос и отпила из своего бокала. - Но для того, чтобы прорицать, подобно мне… нужно было отрешиться от всего земного.

- Я… понимаю, - взволнованно отозвался Хью. Он наконец осмелился протянуть руку и отвести волосы с ее шеи, ощутив ее изгиб и тепло гладкой смуглой кожи. Амен-Оту излучала тепло! Что же тогда мешало ей стать совсем живой, где проходила эта грань?..

Она вдруг поднялась с места.

- Пора. Идем.

- И… больше ничего не нужно?

При ее последних словах Хью накрыло волной возбуждения, как в океанский шторм. Но он все же нашел в себе силы задать столь важный вопрос.

- Чтобы заключить брак с тобой, больше ничего не потребуется?

- Соединяясь с женщиной телесно, ты становишься ее мужем. Иное невозможно. Я знаю, - она усмехнулась, - что многие мужчины бегут от своих обязательств. Но твое сердце всегда видит тебя и судит без снисхождения.

- Я не собираюсь бежать от обязательств!.. - Хью возмущенно тряхнул головой. - Но достаточно ли будет нас двоих?

- А кого еще нужно? Священника?

Египтянка остановилась в дверях, глядя на него в упор.

Хью внезапно осознал… хотя это он знал всегда: что союз с Амен-Оту будет погибельным в глазах любой христианской церкви, и в глазах церкви сама она нечисть.

Но если он сейчас отступит - он будет последним трусом. И пути назад нет!

- Идем.

Они взялись за руки и направились в спальню. Там была уже приготовлена кровать, застеленная тонким белым льном. В комнате было совсем темно, но египтянка зажгла ночник в розовом абажуре на прикроватном столике.

Хью снял пиджак и бросил на кресло. Они повернулись друг к другу: Амен-Оту положила руки ему на плечи. Их жар юноша ощущал даже сквозь рубашку.

- Я почти не…

- Не надо ничего говорить. Это я тоже знаю, - прошептала египтянка.

Она погрузила пальцы в его волосы, и их жаждущие губы сблизились. Больше Хью не думал ни о чем. Он помнил, как они отступили к кровати, неловко раздевая друг друга; и руки Хью, все его тело обрели свой собственный разум, чуткость, доселе ему неведомую. Он почти не имел опыта с женщинами - Амен-Оту поняла, что он хотел сказать, и наверняка ей было это известно. Но сейчас он ласкал ее так, будто давно угадывал сокровенные тайны ее гибкого медного тела, будто знал, как она станет отзываться в его руках! Он был очень возбужден, шагнув в этот альков; но теперь юноше казалось, что он может упиваться своей возлюбленной бесконечно…

Она вдруг застонала и поторопила его, прикусив белыми зубками кожу между шеей и плечом.

- Ну же! Возьми меня! Пронзи мое тело и душу!..

Она раскинулась перед ним на простынях и повлекла его к себе… И в этот миг Хью Бертрам вспомнил, что его возлюбленная девственница, несмотря на свою страстность и смелость. Он проник в нее со всей осторожностью; она всхлипнула и обхватила его голову руками, глядя ему в глаза.

- Теперь это… навсегда.