Я еще жив. Автобиография

Возникло ощущение, будто я провалил какой-то тест. Мне кажется, на самом деле Джимми этим хотел сказать: «Нам действительно нужен этот парень? Неужели мы не можем выступить без него?» Меня заставили чувствовать себя так, как будто я пришел на вечеринку без приглашения.

Я смотрел на Роберта и никак не мог понять: «Ты сказал им? Ты сказал хоть кому-нибудь, почему я здесь? Я здесь, потому что ты попросил меня затащить тебя на этот чертов концерт, а потом сказал мне: «Может, нам с тобой и Джимми выступить вместе?» Именно поэтому я здесь! Я не собирался приезжать сюда, чтобы выступать с Led Zeppelin. Я приехал сюда, чтобы сыграть вместе со своим другом, который вдруг снова превратился в солиста группы Led Zeppelin – в совсем другого человека, чем тот, которого я знал до этого».

Что касается вокала Роберта, то ему нужно было быть в хорошей форме, чтобы исполнить все свои сложные партии. Но я понимал, что он не был в хорошей форме. Еще и Пейдж, тайно злившийся на меня. Да, я был барабанщиком Роберта и ездил с ним в тур. Но это совсем другое дело. Это Led Zeppelin. С этими парнями лучше не шутить.

Но на тот момент я запутался в паутине токсичных, напряженных отношений внутри Led Zeppelin. Но у меня не было выбора – пришлось пожать плечами, отбросить все сомнения и смириться со сложившейся ситуацией.

Выступление с Эриком прошло отлично – никаких проблем. Мы с его барабанщиком Джейми не мешали друг другу, и в итоге замечательно исполнили все песни. Но до выхода на сцену с находившимися на грани распада Led Zeppelin мне нужно было снова сыграть две песни, с которыми я уже выступил на «Уэмбли». С этим я смог справиться – с помощью скользкого от пота пальца и неуклюжей ноты.

А затем – роковое выступление Led Zeppelin.

Я чувствовал, что все идет плохо, с самого начала сет-листа. Со своего места я не слышал Роберта, но я слышал достаточно, чтобы понять, что он явно был не в ударе. Равно как и Джимми. Я не помню, как играл Rock and Roll, однако я, очевидно, делал это. И я точно помню, что мне приходилось заниматься большинство времени тем, что Роберт с презрением называл «вязанием», – имитированием игры на барабанах. И если вы сможете найти запись нашего выступления (Led Zeppelin сделал все, чтобы стереть его из истории), вы увидите, как я бью по воздуху, размахиваю палочками и – во избежание катастрофы – никак не вмешиваюсь в исполнение песни. Если бы я только знал, что в выступлении будет участвовать еще один барабанщик, я бы отказался от него задолго до своего приезда в Филадельфию.

Когда мы были на сцене, я не отрывал глаз от Тони Томпсона. Я буквально ни на секунду не сводил с него взгляда. Мне приходилось подстраиваться под него – он деспотично взял бразды правления, проигнорировав все мои советы. Возможно, он размышлял следующим образом: «Это начало новой карьеры. Джона Бонэма с нами больше нет. Им нужен будет кто-то другой. Это может стать началом воссоединения Led Zeppelin. Этот англичанин не должен становиться у нас на пути».

Я не осуждаю его, пусть земля ему будет пухом. Томпсон был восхитительным барабанщиком. Но мне было очень некомфортно выступать тогда вместе с ним, и если бы я мог в тот момент покинуть сцену, я бы сделал это еще в середине Stairway, если не раньше. Но представьте, какое бы это произвело впечатление? Уход со сцены во время «Второго пришествия»? Кем, черт возьми, этот Коллинз себя возомнил? У Гелдофа появились бы огромные проблемы.

Наконец наше выступление – длиною, как мне показалось, в вечность – закончилось. Я думал: «Господи, это было ужасно. Чем скорее это закончится, тем лучше».

Но впереди меня ждал еще один кошмарный момент. Led Zeppelin за кулисами поджидал виджей MTV Алан Хантер, чтобы взять у них интервью. По нашим лицам еще стекал пот, у меня во рту все еще оставался неприятный привкус; мы собрались на улице около фургончиков музыкантов. Он начал интервью со следующего вопроса: «В этот день воссоединений групп, возможно, самым ожидаемым было воссоединение Led Zeppelin. Итак, прямо сейчас – интервью с участниками группы…»

Хантер начала задавать вопросы, и я быстро понял, что никто не воспринимает его всерьез. Роберт и Джимми вели себя ужасно, самодовольно и дерзко отвечая на все вопросы, а Джон Пол Джонс все еще был тише воды ниже травы.