Я. Философия и психология свободы

Когда эра демократических выборов пришла в Россию, она столкнулась с многовековым стихийным анархизмом. Свободная Россия выбирает власть не для того, чтобы ей подчиняться. Она и не думает это делать. Власть выбирается для того, чтобы она, наконец-то, не мешала жить по-своему. Русский человек даже не допускает мысли, что власть может быть ему полезна. Достаточно, если она будет бесполезна. Он хочет лишь того, чтобы власть не была ему вредна. В России выберут кого угодно, хоть шута горохового. Более того, именно шута скорее всего и выберут. А выбрав, займутся своими привычными делами. Электорат не собирается подчиняться избранному лидеру, читать его указы, исполнять их и требовать исполнения от других. Власть выбирали, чтобы она не мешала жить. Так пусть не мешает! Этот анархизм не создает оппозицию, не выходит на баррикады, не объявляет импичмент, он даже не возражает власти, он молча слушает и поступает так, как сам считает нужным. У этого явления имеются далеко идущие последствия. И они хорошо видны в современной России.

Первое из них – паралич власти. Наверху могут принимать сколь угодно мудрые или глупые указы. По мере их спуска по иерархической лестнице их ждет одна участь – лечь под сукно. Власть выбирали, чтобы она не мешала жить. Никто не собирается быть дисциплинированным, и педанты-правдоискатели лишь раздражают народ. История любой империи, включая Россию, – это история имперского рабства. А великодержавные философы, историки и социологи, вся эта интеллектуальная обслуга власти, сетуют: в России не формируется гражданское общество. Как бы его сформировать? Если не вспоминать метод Чернышевского, который одним махом превращал крепостную общину в коммунистический фаланстер, то – никак! Когда на вершине пирамиды власти оказывается один, который берется «за всех направлять потоки явлений», то он, как известно, рифмуется с «гением», и никакого гражданского общества. Империя и гражданское общество несовместимы, как два медведя в одной берлоге. Кто-то должен уйти. Либо империя, либо общество. Но, похоже, эти глупцы по-прежнему хотят усидеть на двух стульях.

Второе следствие – цинизм власти. В систему власти можно войти и с альтруистическими намерениями, но вскоре российский опыт учит каждого чиновника: власть в Единой и Неделимой может иметь только одну пользу – личную. Всякую другую пользу стихийный анархизм сводит к нулю. Ведь на этой шахматной доске каждая пешка живет по собственным законам. Ей никто не указ! Но российскому чиновнику нет нужды горевать вслед за Наполеоном, который говорил: недостаточно уметь отдавать правильные приказы, нужны еще те, кто захотел бы их исполнять. Этот чиновник выиграл свое Ватерлоо и получил свой остров со всеми удобствами и видом на море. Что для Наполеона позорная ссылка, то для российского чиновника – престижная собственность за границей, подальше от необъятной родины. И тогда уже наступает парад цинизма, ибо среди тех, кто приходит этим чиновникам на смену, только простаки могут строить иллюзии. Все разумные чиновники давно играют по правилам. Народ сам по себе. Чиновники сами по себе. Власть в России может иметь только одну пользу – личную. Оставь надежду, всяк сюда входящий.

Третье следствие – самодостаточность власти. Пресса не оказывает на нее пресса, трудящиеся ее не утруждают, оппозиция не позиционируется. Власть в России – это пьянка без похмелья, куча прав без всякой ответственности, ибо пирамида власти в сложившихся условиях анархизма выстраивается исключительно на личной преданности низших высшим. Только на честолюбивом чиновнике, тянущем лямку исполнительной власти, стоит державное тело. Эта кукла разучилась ходить за пятьсот лет, и ее приходится таскать на веревках. Стая и не думает ходить за вожаком. Пешки не играют по правилам гроссмейстера. Для системы чиновник становится дороже общественного мнения. Система не отдаст его так просто на растерзание массам. И он знает это. Если чиновник будет умеренно циничен и не обнаглеет абсолютно на своем посту, система его не отторгнет. Власть выбирали, чтобы она не мешала жить. И власть была выбрана для себя самой.