Я. Философия и психология свободы

Оптимистические популистские лозунги всегда хорошо звучат. Разве можно быть против такой благородной декларации? Но что стоит за ней? Плеханов не уточняет, кто и как должен привести в соответствие интересы человека и человечества. Подразумеваемый ответ на «Кто?» известен: это – государство, т.е. все те же чиновники, которые, забыв собственную человеческую психологию, альтруистически примутся за настойку этого многомиллионного хоровода брам, где каждый сам себе бог. Но вот «Как?» остается загадкой по сей день, которая, очевидно, никогда не будет решена.

Наша детская травма, через которую проходят все, заключается в необходимости смириться с присутствием других самосознаний (одним из которых оказываешься в зеркале) и наличием их собственных воль в этом мире. В этом смысле все люди – невротики, ибо отказ от врожденного солипсизма и стал их первым детским неврозом. Глубина этого невроза зависит от компенсационного внимания, которое было уделено окружающими ребенку. И величина его последующего ожесточения и цинизма прямо пропорциональна дефициту этого внимания. Историко-философским выражением этого невроза являются зороастрийская, буддистская, гностическая и экзистенциалистская доктрины о том, что жизнь есть жестокий эксперимент над самосознанием. В сущности, вся мировая история, экономика и политика – это одна неразрешимая психиатрическая проблема. «Жизнь есть страдание» - этот вердикт распространяется на все человеческие времена.

Счастье – это состояние единого бога, который не подчиняется законам мира, бестелесен и не имеет конкурентов. «Горе тем, кто добавляет Аллаху сотоварищей!» - сказано в Коране. Горе всем сотоварищам брамы по этому миру. Для достижения счастья самосознанию необходимо избавиться от тела и конкурентов, подчинив их своей божественной воле. Счастье принципиально недостижимо. И поэтому ближе всего к переживанию счастья самосознание бывает даже не на вершине власти, а во сне. Возможно, сон – это защитный механизм, выработанный эволюционно самосознанием как «комната отдыха» от мира. Недаром в периоды депрессии, когда Синдром брамы переживает очередной кризис, самосознание проявляет большую потребность во сне, чем в периоды благополучия. Сон – это трон Царя Всетворящего.

Именно поэтому воля к власти – это тоска по утраченному солипсизму. Воля к власти есть естественное для самосознания стремление к восстановлению отобранных у него в детстве солипсических прав на мир. Нельзя вернуть себе весь мир, но можно попробовать вернуть себе хотя бы часть этого мира. На этом выстраиваются все карьеры, все капиталы, вся государственность, вся мировая история и политика, вся человеческая деятельность. И когда мелкий служащий, говоря о месте своей работы или проживания, называет его в просторечии «моим бюро», «моим банком», «моей партией», «моим правительством», «моей армией» и «моей страной», эта оговорка выражает его скрытую волю к власти. Этот мир – мой! И я в нем – бог!

Не правда ли?

Миф, Невроз и Социум

«Бог встал в сонме богов, среди богов произнес суд... вы – боги, и сыны Всевышнего – все вы. Но вы умрете, как человеки, и падете, как всякий из князей».

Псалом 81.

Человек рассматривается как политическая, экономическая, административная единица. Он субъект гражданского и юридического права. Он носитель культурных и социальных ценностей. Он производитель и потребитель материальных благ. Наконец, он сам есть физическое тело. Но прежде всех этих ипостасей человек – существо психиатрическое, иначе, по выражению Э. Дюбуа, «между медициной и ветеринарией существовала бы только одна разница – клиентура». Точка зрения всех политических пастырей, убежденных, что психологию общества можно игнорировать или регулировать с помощью законов, т.е. насилия, запретов и умалчиваний, делает различия между человеком и животным и вовсе не существенными. Чудовищность цивилизованного индивида заключается в том, что он, живя в слишком большом сообществе, перестает воспринимать людей по-человечески и начинает оперировать ими как абстракциями: группами, классами, нациями и т.д. Совершенно естественно, что в этом мире периодически происходят войны и революции, тюрьмы полны невротиков, а психиатрические больницы – преступников. И никто уже не знает, где кончается медицина и начинается ветеринария.