Я - Гепард

"Угадал".

"Попробую сообразить яичницу, тем лучше, что ночью".

Стоя под деревом, я изучал его тактико-оборонительные особенности. Низко висящих гнезд нигде нет, с земли не допрыгнешь. Я обхватил ствол и мало-помалу подтянулся до развилки. Многие домики привязаны на концах веток, но несколько гнезд были над моей головой. Понюхал одно, другое. Из небольших трубчатых входов, расположенных в нижней части, веяло теплом, но пахло по-разному: в некоторых только птицами, а в иных, кроме того, ощущался родственный дух яиц.

Внизу кто-то околачивался. Не глядя, проанализировал запах. Так и есть - неотвязные спутники жизни и смерти, таскающиеся за всеми охотниками - собаки куцехвостые. Задрав носы, гиены ждали, пока им в рот что-нибудь свалится.

Сухие веточки, на которых висел домик, громко хрустнули, когда я хотел осторожно обкусить их. Разом оборвав все, - пернатое, спавшее внутри, закричало, - я ухватил гнездо с нижней части, закрыв дырку, чтобы не выпали яйца, и ринулся прямо на спины ожидающих халявы гиен. Для той, на чей хребет я спрыгнул, мое приземление было не очень мягким - она не встала. От прочих мне удалось уйти.

Содом и Гоморра! Птичий городок, разбуженный криками и треском, точно с ума сошел. В густой листве стоял дикий гвалт. "Неужели столько шума из-за меня одного?" - удивленно подумал я.

Ткачик метался в плетеной "упаковке", ища выход. Выход был только один - в пасть, куда птаха и проследовала, едва лишь были разорваны стенки домика, обернувшегося ловушкой. Три небольших темно-серых крапчатых яичка, одно разбилось. Интересно, какого цвета они были бы днем?

Ветер укатил остатки гнезда, этого строительного гения ткачиков. Царапина раскрылась и кровоточила. Я заживил ее. Кот, с коим я имел честь померяться силами - он поцарапал мне лапу с первого броска. Когда я держал его за горло, языком чувствовал кожу. Широкий, кожаный ошейник. Шутки Судьбы иногда не поддаются разумению. Ведь этого самого гепарда я не так давно спас от гибели.

Я задумчиво повернул ухо, слушая деловитый шорох.

Моим противником был… Чанзо.

Глава 3 - Следы и следопыты

Голубая полоска зари протянулась по всей восточной части горизонта.

На возвышении кричит павиан, радуясь Солнцу, криком извещает сородичей, что опасности ночи миновали, а сам он жив. Громкий, торжествующий вопль далеко слышен в хрустальной тишине утра.

Нет, по-настоящему тихо вокруг никогда не было. Постоянно кто-то шуршал, жуя траву, ломал ветви низкого кустарника, стучал копытами, спасаясь от погони. Я все время слышал шорохи, чье-то дыхание, но уже не реагировал столь настороженно, как первое время, определяя большинство звуков не представляющими опасности. Спал я спокойно и чутко, проснувшись один раз, когда под моим деревом началась возня. Я чувствовал этот предрассветный миг, будто тончайший, ажурный хрусталь.

Утренний ветер зашелестел листвой. Зевнув, посмотрел кругом. Невдалеке жираф объедал дерево, срывая листья длинным, черным языком, пуская по ветру блестящие нити слюны. Как только он умудряется не накалывать язык на колючки? А ведь именно жирафы "виноваты" в том, что деревья саванны имеют причудливые очертания. Прищипывая верхушки деревьев, они, как профессиональные садовники, заставляют их расти вширь, принимая столь типичную для африканского пейзажа форму зонта.

Хорошо мне спалось этой ночью, очень хорошо. Блурри, вдоволь нагулявшийся, затих на предплечье живописной голубой безделушкой. Я покоился на толстенной ветке, свесив все пять конечностей - хвост и лапы. Помогая себе вкрадчивым, умиротворяющим мурлыканьем, достиг абсолютного расслабления.

Гостеприимная ветка, подарившая мне спокойный ночлег, росла гораздо выше, чем показалось в темноте. Я испытал острый приступ неуверенности, глядя вниз: как буду спускаться?

"Умник, - усмехнулся я сам над собой, - залез же ты сюда? Залез. Ну и слезай тем же путем. Ночью лазал по тонким веткам за яйцами - и ничего, а сейчас ты лежишь на бревне".

Удерживая равновесие с помощью хвоста, медленно переставляя лапы, я развернулся поперек ветки и встал головой к стволу. Потренировавшись, я уверенно вращался в обе стороны. Потом я учился прыгать с ветки на ветку, на глаз определяя расстояние и соизмеряя силу прыжка.

"Застолбив" свой участок под деревом, я долго вылизывал всего себя с головы до пят, приглаживая языком каждую шерстинку и получая огромное удовольствие от самого процесса. Кошки всегда умываются начисто, чтобы предполагаемая жертва не могла уловить их запах. Гм-м, не всегда. Память скакнула лет на двадцать назад - дворовой кот Васька, который никогда не мылся, разве только будучи под проливным дождем. От него смердело за несколько метров. "Своего" запаха Васька не имел, зато вонял до чрезвычайности грязью, навозом, машинным маслом, мазутом, бензином - чем угодно, но котом и не пахло. Если он приходил в гости, его старались как можно скорее и поделикатнее выставить за дверь. В отличие от Васьки, я предпочту ничем не пахнуть.