Я - Гепард

Местный гепард и я оценивающе смотрели один на другого - как враг на врага. Он, зайдя с подветренной стороны, мог чуять меня, тогда как его собственный запах относило ветром. Запомню эту тактику, хоть я ее хорошо знаю, но для животных умение ловить чужие запахи и скрывать свои имеет большее значение, чем для человека.

Я "чирикнул", местный глухо зарычал, демонстрируя клыки, шерсть на его загривке поднялась торчком. Мое поведение ему не нравилось: оно было "неправильным" и от того настораживающим.

Твой конкурент превосходит тебя во всем, и прежде всего - размерами. Он крупнее, чем ты - значит, сильнее. Да, он чужой, хочет занять твой участок, территорию. Прогнать его… Но его поведение? Оно не понятно. Не нападает, не убегает. Ни страха, ни агрессии. Неуверенность?.. Нет. Не так, что-то не так. И взгляд… Спокойный, с чем-то неуловимым, что ощущается, словно напор, давление, от которого хочется свернуться, поджать лапы, хвост. Спрятаться. Или убежать. Но ведь он на твоей территории, значит, должен чувствовать себя неуверенно - именно потому, что чужой. А ты - хозяин. Прогони его.

Рыча и прижимаясь к земле, местный пошел кругом, но я оборачивался к нему, разгадав намерение напасть сбоку. Он низко прыгнул, ударяя лапой по моим передним. Я отскочил, когти свистнули мимо. Теперь атаковал я, в броске замахиваясь обеими лапами. И тоже мимо. Соблюдая дистанцию, гепард-хозяин вновь стал кружить, ловя момент для скорой расправы. Он зашипел, я ответил - словом и делом. Одно с другим не расходилось - я оцарапал его нос. В тот миг, когда я был вплотную, он ударил, метя в глаза. Боль острым крючком зацепила по лбу. До кости. Я прянул назад, жмурясь и отбиваясь. Ободренный успехом, неприятель прыгнул, но я перехватил его атаку в воздухе, наотмашь ударив по голове. Он опрокинулся в пыль, напрягся для нового рывка - и обмяк, чувствуя на шее клыки чужака.

Кровь стекала со лба в правый глаз, увесистыми каплями падала с носа на шерсть поверженного врага. Испустив грозный рык, я сильно тиснул его горло. Застонав и полностью расслабившись, он медленно перевернулся брюхом кверху: "Сдаюсь на твою милость, вот мой живот. Пощади". Он видел свое поражение и признавал его. Выбора не было. Жизнь дороже, чем владения.

В отличие от людей, животные не подличают, если речь идет о власти. Когда решен вопрос, кто - лидер, кто - подчиненный, его может оспорить только другой претендующий на роль вожака. Проигравший же не смеет ударить победителя исподтишка - ему добавят. Но, набравшись сил, он снова попробует залезть на вершину иерархической пирамиды.

Разжав челюсти, я поднялся, свысока взирая на местного, старательно избегающего прямого взгляда - побежденный не должен смотреть в глаза победителя, он рискует вызвать агрессию с его стороны. Кот уходил, всем телом выражая униженную покорность. Моя кровь, признав гепарда за чужого, стекла с его шерсти на землю, Подойдя, я ступил в лужицу крови - она слилась с лапой, проникнув в кровеносные сосуды под шкурой. Каждая клетка НанОрга знала: в случае отделения против воли носителя необходимо найти основной организм и присоединиться к нему. Я "чирикнул", теперь в этом звуке - как металлом по металлу - слышались властность и сила. Никто более не отозвался на мой вызов. Первая стычка - и снова успех.

Вот мы и выяснили, кто из нас лидер, Отныне у территории новый хозяин - я.

Можно заняться повреждениями - какие бы ограничения я ни ставил сам себе, все-таки очень неприятно, что на лбу такая резаная дыра. Залечив болезненную рану, я облизал лапу и долго, тщательно вычищал морду.

"Поздравляю с победой. - Блурри встал рядом. - Впечатляюще".

"Пожалуй, что да".

"А если б он продолжал сопротивляться?"

"Тряхнул как следует, чтоб понял".

"Убил бы?"

"Нет. Следует четко осознавать: за что сражаешься? Если вопрос стоит так: ты или тебя - без раздумий применяй все способности, уловки и трюки, какие знаешь. У животных поединки за участок или партнера редко заканчиваются смертельным исходом - обычно кто-то сдается, принимая позу подчинения или убегая. В действительности, мой противник находился в невыгодном положении, хотя бы потому, что я, по сути, неуязвим. Он мог царапать меня, сколь угодно, а толку? Не говоря уже о физическом превосходстве. В любом случае, травмировать его я не стал бы".

Развернув крылья, Блурри полетел к дереву, в ветвях которого висели хитро сплетенные домики ткачиков, издали похожие на большие плоды. Жильцы многоквартирного дерева спали, и летучий ящер, обладая ночным зрением, будучи абсолютно бесшумным, мог обследовать самих птиц и их постройки, не причиняя беспокойства.

"Что интересного?" - я зализывал царапину на левом пястье, не замеченную в пылу схватки.

"Осматриваю домики. По-моему, они не очень надежны".

"Ткачики из поколения в поколение живут в одних и тех же домиках, обновляя их и пристраивая вокруг новые. Птицам, значит, хватает того запаса прочности, которым обладают эти гнезда. Они ведь не дураки - жить в доме, что может развалиться в любой миг, да еще когда сидишь на яйцах. Что, я угадал насчет яиц?"