Я и ты. Ноуменальное отношение

Эту невозможную для человека задачу — вернуться к Богу — Бог облегчает. Бог сказал: “нехорошо быть человеку одному, создам ему соответственного помощника” (Быт. 2, 18). И создал Адаму из ребра его Еву. И все же, пока они не пали, Ева еще не была ему соответственным помощником. В падении же она стала ему несоответственным помощником: она соблазнила его, и он пал: вкусил от древа познания, получил свободу выбора и был изгнан из Рая. Каждая капля воды индивидуальна, но капля воды — не личность. Личность — только человек, дар человеку от Бога. Но сейчас мы получаем этот дар только в падении, через грех и через соответственного помощника. Соответственный помощник — ты. Адам вкусил от древа познания — от древа свободы выбора, вкусил грех. Тогда он получил возможность стать личностью — в покаянии вернуться к Богу. И Бог дает человеку соответственного помощника, чтобы помочь ему вернуться к Богу, но уже как личности — вернуться и знать, что вернулся. Ева оказалась несоответственным помощником. Она может стать и соответственным, но только не как соблазнительница, если откажется от соблазна. “Соблазн должен прийти в мир, но горе тому человеку, через которого он пришел” (Мф. 18, 7). Горе Еве. Всякий человек, всякое ты может стать для меня соответственным помощником — ты для я. Тогда ты для меня ноуменальная личность, и я сам стану я через ты — ноуменальной личностью. Но при условии, если я ощущаю абсолютность и вечность отношения “я — ты”, тогда между нами Бог, хотя бы мы этого и не знали. “Где двое или трое собраны во имя Мое, там буду и Я” (Мф. 18, 20).

Ноуменальное отношение не эмоциональное, душевное или дружеское, хотя оно и не холодное, и не безразличное, и не недружеское; оно предполагает и самоотречение, и жертву, но не по долгу, а как бремя, которое легко, и иго, которое есть благо, поэтому не в результате свободного выбора, а вне выбора. Тогда “невозможное для человеков возможно для Бога” (Лк. 18, 27).

В ноуменальном отношении я видит в ты его “сокровенного сердца человека” (1 Пет. 3, 4). Это и есть ноуменальная реализация ты, то есть преодоление солипсизма — разрыв эмпирических границ я, тем самым ноуменальная реализация и я. В этой реализации и ты и я становятся личностями, возвращаясь к Богу, если только отношение я — ты не только эмоциональное, но ноуменальное — между я и ты Бог.

Когда Мария принесла Младенца в храм, Симеон сказал ей: “И твою душу пронзит меч” (Лк. 2, 35). Душу каждого человека пронзает меч—это тяжесть и боль бытия после грехопадения, тяжесть и боль грешного бытия. Если я вижу в ты боль его бытия и принял его боль, так что она стала моей болью, нашей общей болью, то отношение я — ты ноуменальное. Если же это действительно ноуменальное отношение, если между я и ты Бог, то общая боль станет бременем, которое легко, и игом, которое благо.

Я могу относиться к ты, к боли и тяжести его бытия враждебно, или брезгливо, или радушно, или благожелательно и душевно: жалеть его. Это чувства человеческие, естественные, в какой-то степени свойственные животному — естественный взгляд на мир и на своего ближнего — естественная установка, по терминологии Гуссерля. И также к себе у меня могут быть разные естественные чувства: если мне везет в жизни, я могу радоваться своим успехам, приписать их своему уму и гордиться собою, если мне не везет в жизни — огорчаться, причину невезения искать во внешних обстоятельствах и виновником их считать других людей, а себя жалеть. И это тоже естественный взгляд на жизнь и на себя самого — естественная установка. Но и в отношении к ты, и в отношении к себе самому, естественная установка — поверхностная и несерьезная. В обоих случаях я иду как бы по поверхности жизни и не осмеливаюсь заглянуть глубже, не осмеливаюсь, потому что боюсь затронуть самое главное, что есть во мне как естественном человеке, на чем держится моя естественная жизнь, потому что я бессознательно чувствую, что это самое главное во мне, как в естественном человеке, очень непрочно и, если только я дотронусь до него, оно рухнет: я сам, как естественный человек, рухну, я уже не смогу существовать как естественный человек. Это самое главное во мне, как в естественном человеке — ложь: всякий человек есть ложь (Рим. 3, 4). Эта ложь—грех: я сам. “Само” во мне — свобода выбора: я сам решаю; здесь два момента, и оба — моменты одного и того же радикального зла, как говорил Кант, первородного греха, как говорит Библия. Я сам решаю, это значит: “пусть будет по воле моей”. Когда я после размышления, в результате выбора или по долгу подчиняюсь другому, все равно, по существу, я осуществил свою волю. Древо познания добра и зла для сотворенного существа — древо свободы выбора или более поэтически — древо свободы воли, более прозаически — древо непослушания и греха.