Я иду искать

— Окей, — сказала я. — Я поняла, чего ты хочешь. Поняла твои расценки. А теперь иду домой. Мне надо обо всём подумать.

Она моргнула, слишком изумлённая, чтобы это скрывать.

— Вот как? Тебе нужно подумать?

Я кивнула, и она резко встала, будто физически не могла усидеть на месте. Приблизилась на два шага, будто её притянуло ко мне. Я видела, что её обуревают различные чувства, но по большей части все они были фальшивыми — с целью вывести меня из равновесия. Настоящим был лишь нарастающий интерес.

— Что ты за существо? — спросила она. — Я работаю с людьми, Эми. Я знаю людей. Я знаю таких женщин, как ты и твои соседки. Вам нечего сказать, и по большей части вы собираете сплетни друг о друге. Вы надуваетесь, визжите и психуете, когда кто-то заходит за черту безопасности, которой ограничена ваша маленькая разлинованная жизнь, — она была напряжена, глаза сузились, зубы обнажились. Как будто она сбилась с ритма разговора. Я была спокойна, хотя одна моя рука сжимала ручку коляски так крепко, что как только вмятина не образовалась. Ру не видела, как я вцепилась в коляску. Всё моё тело, кроме этой руки, было расслаблено, я полностью сосредоточилась на своём дыхании, будто оказалась на сто двадцать футов под водой, и каждая молекула кислорода была бесценна. Она подошла ближе, вновь заговорила.

— Почему ты не такая, как они? Как твои подруги? Ты всё держишь в себе, глаза в кучку, рот на замок. Я велела тебе прийти ко мне, а ты пошла нырять. Я говорю, что ты по уши в дерьме, а ты, холодная, как пудинг, заявляешь, что тебе надо подумать. Не о чем тут думать. Либо ты гасишь мои долги и переводишь мне остальные деньги, либо я звоню копам, и тебе крышка. Вот и всё. А или Б. Выбор за тобой. Так сделай этот выбор. Меня устроят оба варианта.

Последние слова не были правдой. Я смотрела на неё, вновь поражаясь контрасту. Такая блестящая и гламурная, она совсем не смотрелась в этом старом уродливом доме. Он не был её естественной средой обитания. Она не приехала бы сюда, не привезла бы в такое место ребёнка, будь у неё выбор. Ей нужны были мои деньги, и она ни за что не упустила бы шанс вытрясти их из меня. Будь это тысяч двадцать — тогда может быть. Но не четверть миллиона, не считая процентов.

— Сколько стоит этот набросок Пикассо? — спросила я.

Это сбило её с толку.

— Зачем тебе? Хочешь купить?

Когда я не ответила, она пошла на попятный.

— Больше, чем твоя машина.

Я пожала плечами.

— Он совсем не так хорош, как машина.

Ру растерянно рассмеялась. Я ещё дважды вдохнула и выдохнула, размышляя.

Она выбрала определённый путь. Забила мне голову рассказами про секс с юристами. Хотела поразить меня, запутать, чтобы я не поняла, где она взяла моё дело. Дальше путь разветвлялся. Я не знала наверняка, но могла предположить, что он начался с Бойса и должен был привести к тому, чтобы я взвалила вину на себя. Ей нужна была эта запись. Ребёнок-свидетель аварии двадцатипятилетней давности — недостаточно серьёзный аргумент для полицейских и юристов, и уж точно для меня.

Я сохраняла самообладание, разговор о Луке выбил её из колеи. Не в силах дознаться, она повысила ставки, притворившись Лолли. Это был риск. Игра. Она не навела справки по этому поводу.

Может быть, она не была таким уж профессионалом, хотя как знать. Если это так, я узнала бы о ней раньше. Видимо, она отложила меня на чёрный день, следовательно, до этого у неё всё было солнечно и радужно. А теперь она оказалась тут, в доме, воняющем плесенью — значит, дни настали чернее некуда.

— Не думаю, что тебя устроят оба варианта, — сказала я. — Иначе ты выяснила бы насчёт Лолли. Но ты торопилась, так что явилась ко мне, не подготовившись как следует. Посмотри вокруг. Я так понимаю, это не лучшее твоё жилище. Я тебе нужна. Тебе нужны мои деньги, как мне — твоё молчание.

Её лицо стало каменным. Оно ни о чём мне не говорило. Я сделала точно такое же лицо. Опять игра в молчанку. Но на этот раз я решила, что лучше уж состарюсь и умру прямо здесь, на этом полу, чем сдамся. Я не сдамся — мысль об этом наполнила меня дикой, яркой радостью. Тишина тянулась, где-то в комнате тикали часы. Они тикали всё это время, но теперь звук резал тишину, отмечая каждую секунду, скользившую мимо нас. В конце концов Ру не выдержала.

— Да кто ты, мать твою? — её лицо перекосила злая, безобразная улыбка. Она наклонила голову набок, как любопытная птица или даже рептилия. Моё сердце забилось немного чаще, словно в такт тиканью часов. — Я приехала к скучной тётке с интересным прошлым. Я знаю этот тип. Не самая трудная цель. Но ты? Ты такая же, как я. Ты вся завёрнута, внутри секрет, ты не человек, а сраное оригами.

Дверь распахнулась. Я подпрыгнула, Ру — нет. Вошёл Лука, держа в одной руке пять или шесть пакетов из супермаркета.

— У них не было молока кешью, я взял миндальное, — сказал он и тут заметил меня. — Ой, здрасьте.

— Сойдёт и миндальное, — ответила Ру с улыбкой, на этот раз искренней. Она любила своего ребёнка.