Я иду искать

— Кто ты такая, чёрт тебя побери? Вся твоя жизнь в моих руках. Я тебе что сказала? Выгоняй Кенгу и тащись сюда, а ты взяла акваланг и пошла нырять? — её голос звучал почти восхищённо, пальцы шарили возле косточек бюстгальтера. Она просунула большие пальцы под него, и я вздрогнула.

— Если ищешь мои соски, — сказала я едко, — то ты их нашла.

— Нет, микрофон, — сказала Ру. — Или оружие. Маленькие ножи. Сюрикены.

Это прозвучало с какой-то гордостью. Это прозвучало убедительно.

— Тебя так часто пытаются убить? — невозмутимо спросила я. — Ну и ну.

— Я же сказала, что была замужем, — заметила она, а потом добавила: — Бум!

Впрочем, я была не уверена, что она шутит. В её словах было что-то серьёзное, и я добавила ещё один пункт в список того, что знаю о Ру. Она была замужем. Она когда-то жила по соседству с моими родителями. Она не ест хлеб. И теперь выяснилось, что она знакома с насилием.

Теперь её руки были ещё ниже, ощупывали мою талию. Я втянула живот. Я ничего не могла с собой поделать. Было легче выносить её прикосновения, когда мы разговаривали, так что я вновь заговорила.

— Не похоже, что ты была замужем. По тому, что ты говоришь о мужчинах, мне показалось, ты не очень их любишь.

Она пожала плечами.

— Мужчины полезны. Я люблю полезные вещи, — она встала на колени, ощупала правое бедро, голень.

— Забавно, — сказала я. Мне хотелось её смутить. Войти в её личное пространство, как она ворвалась в моё. — Тебе не приходило в голову, что ты сама растишь мужчину?

Её тело осталось спокойным, но что-то в ней дрогнуло. Руки продолжали шарить по моему телу.

— Лука ещё мальчик. Мальчики чудесные.

— А в кого, по-твоему, вырастают мальчики? — настаивала я.

— В мужчин. По большей части. Но тогда их можно выгнать из дома к чёртовой матери, — она улыбнулась, желая закрыть тему, но моя стрела попала в цель. У неё было слабое место. Ребёнок.

Теперь она ощупывала мои сандалии.

— Ты в хорошей форме, особенно если учесть, какая ты была жирная. Но с прессом нужно поработать.

Я толкнула её, и она немедленно толкнула меня в ответ, ниже пояса. Я закрыла глаза, глубоко дышала, пока её руки взбирались по моей левой ноге. Представляла себя под водой. Представляла, что движения её рук — волны, течения, овевающие моё тело. Это работало, пока её ладонь не оказалась у меня между ног. Я вскрикнула и отшатнулась, широко раскрыв глаза. Она приподняла бровь.

— Расслабься, Эми. Люди всегда думают, что туда-то точно никто смотреть не станет. Но я думаю об этом месте в первую очередь, и в последнюю — проверяю.

— Довольна? — спросила я сухо, когда она поднялась и отошла от меня.

— Пока нет. Но буду, — она одарила меня лучезарной улыбкой. Посмотрела на Оливера, спавшего в коляске так, как обычно спят не знающие тревог, счастливые дети — закинув руки за голову. Он сбросил одеяло, как всегда, выставив безупречную розовую ножку. — Вот видишь, мальчики чудесные.

Она впервые удостоила его вниманием, и сразу же — фамильярным. Наклонилась к нему, и я подумала, что она хочет поправить одеяльце. Но она ухватила моего мальчика, как сумку, безразличными руками, бесчувственным движением.

Я ощутила, как сжались руки у бёдер. Теперь она вторгалась в моё личное пространство куда бесцеремоннее, чем когда обыскивала меня.

— Если ты его разбудишь… — прошептала я предупреждающе, но Оливер уже проснулся.

Она ещё не знала, но на этом наш разговор можно было считать законченным. Оливер вёл себя как настоящее чудовище, если ему мешали спать. Он уже начал ворчать — секунду спустя ворчание переходило в крик, а потом — в вой сигнализации. Слипшиеся глазки с трудом приоткрылись.

Ру приблизила к моему сыну лицо, одну ладонь положила ему на грудь, другую пониже. Легонько подталкивая его, как реаниматолог, зашептала, изображая паровоз:

— Чух-чух-чух.

Оливер посмотрел на неё, медленно моргнул раз, другой. И, к моему удивлению, на этом успокоился. Вновь закрыл глаза.

— Я знаю, как их уложить, — сказала она, коварно улыбнувшись мне. — Любят меня, мелкие засранцы.

Странно было слышать такое от женщины, которая вела себя с ним так, словно он был растением. Наклонившись, она проверила сумку с подгузниками, стоявшую под сиденьем. Там лежал мой мобильник; она нажала на кнопку и принялась листать списки. Закончив, сухо, походкой бизнес-леди, подошла к дивану и села.

— Итак, ты спросила, чего я хочу. Я хочу денег из твоего целевого фонда. Когда ты оплатишь все налоги и расходы, у тебя останется двести тридцать семь тысяч. Ты отдашь их мне, все, и я отстану.

До меня не сразу дошло. То есть я знала, что она хочет денег, но это было странно.

— Откуда ты знаешь, сколько… — начала было я, но слова застыли на языке. Вопрос был даже не в этом. Как она вообще узнала о фонде? Впервые с того момента, как вернулась с пляжа, я потеряла над собой контроль; ей это понравилось, её лицо перекосила приторная улыбка.

— Порылась в ноуте Бойса Скелтона.

Я выпрямила спину. Я знала это имя, но оно настолько не вписывалось в контекст, что пришлось уточнить.

— Моего юриста?