Я искал тебя тысячу лет (СИ)

Его зрачки горели адским ярко-красным пламенем. С ледяным выражением лица он молча вошёл в малиновый куст, молча сжал Пена за локоть, молча выволок его, сонного, за собой, и мальчишка не посмел даже пикнуть, – то ли со сна не соображал, что происходит, то ли просто от неожиданности впал в некий ступор. Не имея с собой ни шпаги, ни пистолетов, ни даже крюка, Джеймс вышвырнул его в песок на берегу, и мальчик, который отчего-то выглядел сейчас мельче, чем обычно, шлёпнулся на спину и испуганно уставился в полные холодной ярости красные глаза Капитана Крюка, а капитан, весь заляпанный кровавыми пятнами, смотрел на него и, как будто бы, не знал, что теперь с ним сделать. Гнев пылал в нём неистово, Джеймс хотел одной голой рукой задушить Питера Пена, размазать его о камни, изорвать в клочья, но видел перед собой растерянного и маленького – мальчишку. Злейшего врага, бесчувственного, наглого задиру, способного довести до последней стадии бешенства, – ребёнка. Нестерпимая горечь трагедии отравой пронизала уставшую душу, дёрнулась лезвиями в сердце, и озверело-алое пламя в глазах капитана потухло, поглощённое чёрной болезненной пустотой. Так и не проронив ни слова, Джеймс отвернулся, и пошёл прочь, утирая слёзы пропитанным кровью и грязью рукавом.

– Прости меня, Джез… – вдруг послышался у него за спиной оробелый детский голосок, тонюсенький, как будто мальчик понимал, что сотворил что-то очень плохое, но не знал, что.

Капитан остановился, и Питер неуверенно добавил:

– Я не виноват…

Не повернувшись, Джеймс ушёл вон, было слышно только, как скрипят от горя его зубы.

Это и был тот момент, когда зёрнышко с ядом, от которого нет спасения, неосторожно оставленное Нотой Соль в сердце у капитана, треснуло и выгнало первый росток.

Венди скрутила карту и вернула кувшин с еловой веточкой в центр порепанной крюком столешницы.

– Можно войти, леди Крюк? – шёпотом, достаточным для того, чтобы быть услышанным, но соответствующим просьбе не беспокоить хозяина, обозначился Сми, – Завтрак готов!

– Заходите, Сми! Спасибо!

Боцман, совершенно такой же, как в момент самой первой встречи с Венди, в грязной тельняшке и смешных шароварах, торжественно вошёл в капитанские покои, точно настоящий лакей, только купольный поднос у него в толстых ручках был из новой коллекции посуды, купленной в прошлом году в Германии. Указав в сторону книжного шкафа, за которым прятался диван, Венди приложила палец ко рту и боцман с пониманием кивнул. Стараясь не греметь приборами (вилки, будь они неладны, всё равно звякнули), Сми накрыл хозяйский стол, откланялся и поспешил убраться из каюты.

– Дорогой?

– М-м.

– Позавтракаешь?

– М-м.

– Моё счастье. Не вставай, сейчас я всё устрою…

Управляясь практически молниеносно, Венди вернула клавесинный пуфик в музыкальную зону, устанавливая его вплотную к дивану, где дремал капитан, кинула поверх него дощечку от ванны с подогревом, организовала на ней тарелку с рулетиками из птицы с яйцом и травами, выложенными пирамидкой в центре пюре из морских водорослей, взяла вилку и чайничек с чаем, а также поставила сбоку одну чашку, которая как раз завершила импровизированную сервировку. Сама она устроилась сидя во второй части дивана, и Джеймс, сонный, подполз к ней поближе, чтобы облокотиться ухом на девичье плечо.

– Рулетик или пюре?

– Пюре.

Зачерпнув ароматного лакомства на один укус, вилка сверкнула и отправилась Джеймсу в рот. Следующая такая же порция досталась Венди. Спустя полтарелки водорослей золотые зубцы накололи рулет.

– М-м. Жульен хорош.

– Согласна. Искусно справляется. Трапезы у нас нынче, прямо как в большом мире. Континентальная кухня!

Вилка дзинькнула о пустую тарелку, и Венди налила чай.

– Там ещё сардины остались, хочешь? Или будешь фруктовый пудинг?

– Давай пудинг.

В таком непринуждённом, домашнем формате, Джеймс и Венди завтракали почти всегда, когда удавалось сделать это вместе на острове. На диване, в постели, в ванне (чаще, конечно, когда её принимала Венди, и тогда капитан занимал пуфик, но иногда и наоборот), изредка – на квартердеке, если экипаж ещё не поднялся с кубрика, и, самый редкий вариант, – за столом. Зато ужин почти всегда бывал за столом, с соблюдением всех подобающих манер: капитан обожал ухаживать за Венди, как в их первые луны на Весёлом Роджере, а Венди любила нарядиться для Джеймса и принимать его знаки внимания, мило опуская глазки от удовольствия.

– Ты наелся?

– Ага.

– Хорошо. Предлагаю вернуться в спальню и весь день ничего не делать.

– Устраивает. Частично…

– Дже-е-еймс-с-с, – замурчала Венди с такой интонацией, чтобы Джеймс понял, что под «ничего не делать», она, вообще-то, имела ввиду кое-что очень конкретное, – что-то передать экипажу?

– Скажи им, что сегодня суббота. Дальше они сами разберутся…

– Хорошо.