Я искал тебя тысячу лет (СИ)

– Решать Вам, дорогая. Я однажды поступил именно так. В моей юности случилось много плохого, я убежал и больше не вернулся, Вы тоже можете избрать этот путь. Но такой ли судьбы Вы хотите? Я готов служить Вам столько, сколько Вы ещё будете этого желать, но я не хотел бы отбирать у Вас Вашу жизнь. Быть заложницей пиратского судна, пусть и на правах леди капитана, разве об этом Вы мечтали, моя милая?

– Но… я же не Ваша пленница? Не так ли?

– Так. Но Весёлый Роджер – моя тюрьма, леди Венди, а, значит, и Ваша.

– Тогда заберите меня в плен, Джеймс. Мне отвратительно всё, что происходит вне борта Вашего корабля.

– О, Венди… я не волен противиться этой просьбе, но пообещай мне, что мы вернёмся к этому разговору. Через время.

– Ладно, капитан. Я Вам обещаю.

– Могу я теперь проводить мою леди на бриг и, может, развлекать её там до вечера игрой на клавесине?

– Пожалуйста, Джеймс, будьте так добры. Я поиграю с Вами.

Весёлый Роджер покинул порт Лондон тем же вечером, как только весь экипаж собрался на борту. Каждый пират был с уловом: у кого кошельки, у кого мешки с монетами, у кого украшения, и за отличную работу Крюк пообещал вознаградить всех десятидневным увольнением в порту Рочестер, куда запланировал зайти следующим. Он вернулся в свои личные покои, неся отменный ужин, приготовленный из лучших продуктов большой земли, с удовольствием отметил, как загорелись глаза девушки, и сервировал стол, театрально убрав протез за спину. Они поели, ненавязчиво пообщались, даже посмеялись над какими-то шутками, Джеймс выдвинул идею, что было бы неплохо назначить того лилипутика-капиташку с торговой баржи своим слугой под небом Семи Морей, ведь Сми и другим было запрещено заходить в его каюту на открытой воде, если только она не пустует, а тот малыш обладал, пожалуй, наименьшей степенью пиратской испорченности, вернее, вообще пока не обладал ей, а только весь раболепствовал и стелился перед сиянием истинно великого Капитана. Венди, которая пребывала в хорошем настроении, сильно улучшенным наличием в каюте новой оцинкованной ванны с подогревом и туалетного столика, сказала, что это прекрасная мысль. С «капиташкой» она была пока незнакома, знала только, что зовут его Габриэль, и он бельгиец. Капитан уморительно называл его «малыш Габи».

Джеймс отодвинул поднос с остатками ужина, снял камзол, взял свой крюк и хотел открутить металлическую кисть, но Венди плавно остановила его.

– Подождите, Джеймс, – она аккуратно подцепила перчатки, валявшиеся неподалёку, и жестом предложила капитану протянуть руки.

С любопытством, озаряющим нежно-голубые глаза, Джеймс доверчиво подставил ей протез и здоровую кисть. Венди натянула на них тонкую белую ткань и посмотрела любовно: теперь две руки снова выглядели абсолютно идентично. Она попросила капитана занять свой трон и развернуться, поставила стул почти вплотную и села напротив лицом к нему. Аккуратно потянув его вперёд, Венди привлекла его пальцы к своим щекам, задержала их там с лёгким нажимом и улыбнулась: благодаря перчаткам они ощущались одинаково. Тогда она закрепила их у лица, нажав чуть сильнее, с безмолвной просьбой остаться в этом положении, и капитан застыл. Венди закрыла глаза.

Она нежно дотронулась до его локтей и провела линию вдоль смуглой кожи, ощущая её сквозь тонкий шёлк блузы, по направлению к пальцам, где с одной стороны рука оставалась мягкой и живой до конца, а с другой под кожаными ремнями превращалась выше запястья в дерево, а ниже – в металл. Затем она столь же плавно вернулась обратно к локтям и повторила лёгкое поглаживание, представляя с закрытыми глазами, как будто Джеймс держит её лицо двумя здоровыми руками. Ласково она некоторое время скользила туда-сюда, иногда синхронно меняя траектории, касаясь сверху, снизу или снаружи, а потом остановилась у ладоней, придерживающих её лицо, и стала рисовать на их тыльной стороне подушечками пальцев зеркальные узоры. Прошло ещё несколько минут, и руки ответили ей, сделав крошечное движение вдоль скул. Там они застыли на мгновение и с великой осторожностью поползли вниз к шее, очень-очень медленно, а потом снова вверх, передвигаясь не более, чем на один-два сантиметра. Раздался всхлип. Венди открыла глаза.

Капитан смотрел на неё и плакал. Его брови почти соединились в самом верху лба, образуя глубокие морщины, он поджимал трясущиеся губы, а по его щекам катились тихими струйками большие прозрачные слёзы. Он открыл рот, чтобы глотнуть воздуха, и ещё раз всхлипнул.

– Я чувствую её… чувствую в ней твоё лицо, чувствую, как ты к ней прикасаешься… я тебя чувствую, Венди…

Джеймс убрал руки от её лица и в слезах посмотрел на свои кисти. Не нарушая синхронности движения, он сложил их на колени ладошками вверх и вздрогнул, видимо, ощутив собственную ногу под правой рукой. Венди отодвинула стул, глядя на Джеймса увлажнившимися глазами, села перед ним на колени и осторожно вложила ему в руки свои пальцы. Джеймс снова вздрогнул. Слёзы капали ему на жилет. Венди сжала в своих руках его ладони.

Капитан расплакался навзрыд.

*