Я хочу стать Вампиром…

— Рахмиэль, было приятно познакомиться, — Овадия протянул ему руку, — и особенно приятно, что ты теперь с нами.

— Взаимно. — Вампиры обменялись рукопожатиями и Рахмиэль отошел к машине, чтобы дать Эфрат возможность попрощаться с Овадией и Лией, которые не спешили покидать особняк.

— Надеюсь, — Эфрат заключила Овадию в крепкие объятия, — мы еще нескоро увидимся.

— Взаимно, моя богиня.

Только им одним было известно, почему они обменивались именно этими прощальными словами и никакими другими.

— Лия, я бесконечно рада, что у Овадии теперь есть такая спутница, как ты. Я желаю вам большого счастья вместе.

Девушки обменялись символическими поцелуями и Эфрат присоединилась к уже сидевшему в машине Рахмиэлю. Двери машины захлопнулись, и она медленно поплыла к воротам, которые так же медленно открылись, чтобы еще одна сказка, написанная чернилами крови по страницам ночи, могла увидеть свет и быть прочитанной другими.

Овадия и Лия продолжали стоять у порога, провожая взглядом уезжающих друзей.

— Подождем, какие вести принесут Раз и Шири, — Лия первой нарушила тишину.

— Надеюсь, у них получится, — Овадия взял ее за руку, и они вернулись в дом, который в самое ближайшее время не собирались покидать.

Берлин встречал отвратительно хорошей погодой, что прямо-таки вызывала у Эфрат аллергию на жизнь. В берлинском аэропорту их встречал уже знакомый водитель, который в этот раз оказался на удивление молчалив. Может быть, потому что ему стали лучше платить, а может быть, потому что на сиденье машины Эфрат и Рахмиэля ждал обед, разлитый по пакетам с маркировкой «Первая отрицательная». Сейчас уже не было нужды притворяться дивой и ее той-боем, не было нужды поддерживать образ недалекого наследника. От водителя их отделяла перегородка, а потому они могли спокойно общаться и утолять голод. И это вызывало у обоих улыбку удовольствия.

— Сегодня идем в клуб, — сказала Эфрат, оторвавшись от пакета, — ничто не сравнится со вкусом берлинской ночи. Здесь свобода буквально плещется в крови, а ты знаешь, что именно ее я ценю как ничто другое.

— Да мы же шутили, — Рахмиэль обнял ее за плечи, — кому нужна эта свадьба.

— Есть мнение, что двое встречаются на небесах, и лишь тогда, когда их союз благословлен богами, а души слышат друг друга как одна, тогда они встречаются на земле, чтобы сочетаться браком и ходить по ней, держась за руки. Потому что на небесах они могут быть одним, но если спуститься с небес на землю, целое распадется на две половинки, и поэтому невероятно важно найти друг друга. Вот таким и нужна свадьба.

— Начнем с татуировки? — спросил Рахмиэль, откладывая в сторону опустевший пакет.

— Легко, — отозвалась Эфрат.

— Тогда давай завтра, а потом вернемся домой. Кстати, было бы неплохо определиться, как и где мы будем жить.

— О! Вампиры в кампусе, мечта всех студентов мира! — Эфрат рассмеялась и вытянула ноги на сиденье. Еда всегда умиротворяла ее. Жаль, что никто не додумался выпустить вампирский Сникерс, это было бы ее любимое лакомство. Откусываешь кусочек, а оттуда нуга и поток первой отрицательной. Красота.

— Я серьезно, я смогу всех отвлечь от твоего долговременного отсутствия, — продолжала Эфрат, — появлюсь разок другой на твоих лекциях, и все разговоры будут только обо мне. И нашей татуировке на двоих.

— Звучит заманчиво, — ответил Рахмиэль. — Уверен, ты будешь отлично смотреться в классе по корпоративным финансам.

— Непременно! Разделаюсь с ними в два счета в ближайшей столице моды. И в нашем случае это снова Берлин, кстати.

— А у тебя есть любимые бренды происхождением из Берлина?

— Как минимум два, — кивнула Эфрат, — что-то там Берлин и от чего-то там до Лос-Анжелеса7. Создатели очень приятные люди. Ни за что не стану их есть. Хотя иногда… очень хочется.

— Такие аппетитные?

— О, да! — подтвердила Эфрат, — И просто хорошие… а это редкость для людей.

— Точно. По моим наблюдениям большинство из них скорее напоминают стервятников. Им только и надо что оторвать кусок и убежать с ним. Они разрушают лучшее, что есть в этом мире, ради собственного удовольствия. Даже не целей, а просто развлечения.

— Лучшее? Что например?

— Например дружбу, доверие, — Рахмиэль сделал паузу, — или любовь.

— Расскажи мне, детка, — Эфрат удобно устраивалась на сиденье, облокачиваясь на Рахмиэля и устраиваясь головой у него на коленях, — расскажи мне, что такое любовь. И открой еще один пакет, пожалуйста.

— Любовь — это выбор, детка. — Он потянулся за новым пакетом первой отрицательной, открыл его и поднес к губам любимой. — Я тебя выбрал, и выбирал каждый раз с момента, как встретил. Каждый раз. Просто потому, что я этого хотел.

— Даже когда сказал, что я — чудовище?

— Эфрат… — Он провел пальцами по ее лицу. — Любовь — это приключение, которому нужно доверять и которому нужно верить. Даже тогда, когда это означает проходить через что-то, что ты не мог себе даже представить.

— Как ты выжил? — непринужденным тоном поинтересовалась Эфрат, оторвавшись от пакета, который стремительно опустошала.

— Кем ты была, прежде чем…? Вообще, как это случилось?