Я, киборг (СИ)

— Нет. Я все равно сейчас не различаю вкуса, так что ты мог бы накормить меня хоть травой.

— Будешь есть?

— Ее там много? Тебе хватит? Могу не есть, ты же знаешь, я умею отключать чувство голода.

— Достал со своей заботой, Алекс! — закатил глаза Данил. — Раз ты так обо мне печешься, я буду есть, пока не наемся, а если останется, покормлю тебя.

Данил вернулся к кустикам малины, взял ветку одной рукой и ловко общипал ее другой, а потом закинул ягоды в рот. Тут же поморщился от отвратительного привкуса — он раскусил клопа, которого, не глядя, засунул в рот вместе с ягодами. Сплюнув горькую слюну, Данил принялся за следующую ветку — теперь внимательно осматривая каждую ягоду.

========== 6 ==========

К вечеру у Данила поднялась температура. Головокружение усилилось, появилась слабость, в висках стучало. Стало прохладно, рассеявшийся было туман снова сгустился. Алекс и Данил расположились под высокой липой. Данил чихал — часто и звонко. Алекс сказал, что он чихает, как маленькая собачка, что его очень обидело. Данил укутался в свое одеяло с головой, но его все равно знобило. Алекс, не желая слушать никаких возражений, забрался к нему и обнял со спины. Он был горячий, как печка, и Данил инстинктивно льнул к нему в попытке унять дрожь. Через полчаса его наконец перестало знобить, и он заснул.

Сон у Данила был тяжелым, он вяз в нем, как в трясине. Его мучили кошмары, он то и дело просыпался, вскрикивая. Алекс шептал что-то успокаивающее и поглаживал его кончиками пальцев по груди. Убаюканный тихим спокойным голосом, Данил засыпал снова. Проснулся он с больной головой, вымотанный, будто пробежал марафон. Но температуры, кажется, не было. Правда, из носа потекло, и в горле словно стоял колючий шипастый комок.

В этот день Данил очень уставал, и они постоянно делали привалы, более продолжительные, чем обычно, во время которых он дремал в руках такого теплого Алекса. Алексу нравилось чувствовать себя нужным, нравилась близость другого человека. У него была острая потребность в физическом контакте хоть с кем-то. Ему нравилось хотя бы невзначай касаться приятных ему людей. Без этого он чувствовал себя потерянным и одиноким. Данил был забавным — он нуждался в нем, но упорно не хотел это показывать. Ему была понятна его попытка отстраниться, когда он узнал, что с геями делают в поселении. Тем не менее, Алекс видел, что Данил не особо стесняется быть в объятиях другого мужчины. Это было интересно. Не то чтобы Алекс имел на него виды, но если бы имел, развести его на секс вряд ли было сложно. Алексу нравилось уламывать девственников. Он повидал таких зашуганных и закомплексованных скромняжек, что Данил с ними и рядом не стоял.

Единственное, что в Даниле вызывало недоумение — его шрамы. Алекс касался Данила почти везде, и он успел почувствовать их — широкие, с неровными краями, на голове. Там, где были шрамы, волосы, естественно, не росли, и спрятать их можно было только отпустив волосы. Алекс чувствовал через рубашку шрамы на спине Данила — многочисленные продолговатые полосы, и неровные швы — их сшивали, явно человек, который делал это нечасто или вообще в первый раз. Когда Данил спал, Алекс осторожно провел рукой по его лицу, проверяя, есть ли шрамы на нем, и пришел в ужас — два больших широких шрама, также сшитых грубыми неровными стежками, шли от правой брови наискосок. Один лишал Данила правой ноздри, второй насквозь прорывал щеку, складывая рот в жуткую кривую улыбку. Улыбку, которая, похоже, никогда не сходила с его лица. Шрамы были у Данила по всему телу. И зашиты были только некоторые из них, особенно широкие. Данил сильно хромал, у него что-то было с ногами, но у Алекса не было возможности их ощупать и понять, что именно. Зато он ощупал его руки. На правой у Данила не хватало двух пальцев — мизинца и безымянного. Еще Алекс подозревал, что Данил ничего не видит тем глазом, через который проходил шрам. Повреждение было очень глубоким. Алекс не представлял, кто и за что мог сделать такое с Данилом, тогда еще ребенком — на ощупь шрамы были очень старыми, но ему хотелось найти эту тварь и оторвать ей голову, хоть Данил был ему, по сути, никем. Помимо шрамов, по всему телу Данила были рассыпаны глубокие оспины. Алекс знал, что такие бывают, если перенести оспу во взрослом возрасте. Он удивился, что Данил вообще выжил после оспы, с его-то иммунитетом и здешним уровнем медицины.

К полудню распогодилось. Даже в лесу, под тенистыми кронами, было душно. Через несколько часов пути Данил сказал, что подыхает от жары и хочет немного изменить маршрут. Они потеряют немного, не больше половины дня, если пойдут вдоль реки. Там должно быть прохладней. Алекс видел, что Данилу все еще нехорошо, поэтому не хотел подвергать его еще и мукам жарой и жаждой.