Я любовь напишу, чтобы ты ее стер

— Нет, все-таки, Фолкет еще пожалеет, что ты ему досталась, — пробормотал Айтал, выходя из комнаты сестры.

Глава 20

Айтал ушел, а Ясмина, несмотря на то, что в комнате было тепло, забралась в кровать под одеяло: ее опять трясло, как от холода.

Ей было плохо, невыносимо плохо, она опять размышляла о том, что ей предстоит боялась этого. Фолкету она не верила. Что значат для него клятвы данные эт-дэми? Да, скорее всего, ничего не значат, поэтому он или найдет возможность обойти свои клятвы, или просто нарушит их, не задумываясь.

Айтал назвал ее дрянью, еще и змеюкой припечатал. Айтал обозвал ее за то, что она, Ясмина, допускает — Альга может заменить ее? И за то, что она не хочет идти к Фолкету? А что, она должна с радостью нестись к тому, кто, возможно, станет ее палачом? И еще потому, что брату кажется — она считает себя невиновной? Нет, тут он не прав, она, конечно же, виновата, но не до такой степени, чтобы ее наказывать жестоко. Она же не знала, что Едвига больна, когда подливала ей слабительное. Да! Да! Слабительное! А не настойку ландыша! Она просто ошиблась, не разобрала надпись на пузырьке, ей показалось, что написано «слабительное». Она ошиблась!

Уже поздно, все скоро угомонятся, дом затихнет. А за ней придет Айтал… осталось совсем немного. Надо бы встать, собрать то, что необходимо взять с собой. Но делать это не было никакого желания. Да и зачем? Она ничего не будет брать. Пойдет к Фолкету так, в чем сейчас одета: домашнее платье и туфли из вяленой шерсти на кожаной подошве, в которых удобно ходить по дому.

А может ей вообще пойти босиком? А что, она же теперь, несомненно, будет рабыней. Фолкет и до этого видел в ней эт-дэми. А теперь и подавно, она для него… А кто она для него теперь? Ведь она должна войти в его род? Ее будут представлять как Ясмину Фолкет из Дома Северного ветра? Надо бы спросить об этом у Айтала.

А если ей не идти с Айталом? Почему она должна приносить себя в жертву? Почему?! Почему отец не смог ее защитить?! А теперь, чтобы ее семья жила так же, как и раньше, но только без нее, она должна отдастся на милость Фолкета? Неужели же она до такой степени виновата? Да, она виновата, из-за нее погибла Едвига. Но ведь она же не нарочно ее отравила. Но ведь, даже если и не хотела она ее смерти, все равно, Едвигу же не вернуть. Значит, она должна ответить за это?

Ясмина вздрогнула от тихого стука. Ну, вот и все… Тяжело вздохнув, она сползла с кровати и подойдя к двери, открыла ее. В комнату вошел брат, и закрыл за собой осторожно дверь.

— Ты еще не готова? — раздраженно спросил он, осмотрев с ног до головы Ясмину.

— Почему не готова? — пожала плечами Ясмина. — Или мне надо было нарядиться как на свидание?

— Наряжаться не надо. Но выглядеть опрятно следовало бы. Смени платье, это мятое и несвежее, и причешись.

— Зачем? Для кого? Для Фолкета что-ли? — бросила пренебрежительно Ясмина, направляясь к шкафу.

Достав теплую шаль и накинув ее на плечи, она сказала:

— Теперь я точно готова.

— Фолкет не испытывает к тебе теплых чувств, а ты хочешь, чтобы он презирал тебя еще и как неряху?

— Мне все равно, — опять пожала плечами Ясмина.

— А перед Дэвойром ты тоже в таком виде хочешь появиться? — ехидно заметил Айтал.

— Ну, если ты настаиваешь…

— Да, я настаиваю — переоденься.

Айтал развернул кресло к стене и сел в него, чтобы не видеть, как переодевается сестра. Ясмина, открыв шкаф, достала первое попавшееся ей на глаза платье.

— Айтал, на суде отец доказывал, что Едвига не была чистокровной волеронкой, и не родной сестрой Фолкета, а единокровной. А как ты считаешь — это правда? — спросила Ясмина, снимая платье.

— Разве важно кто она была? Ведь ее это не вернет.

— И все же… — настаивала Ясмина, надевая свежее платье.

— Вполне возможно, она не была чистокровной волеронкой, — ответил Айтал. — и все было так, как говорил отец. Но знаешь… это, пожалуй, вызывает уважение — Фолкет подобрал девочку, воспитал ее, как сестру. И он на самом деле ее любил, его горе не поддельное.

— Но это как — то не вяжется с тем, что он презирает эт-дэми, — усомнилась Ясмина, обуваясь в туфли, предназначенные для прогулок.

— Не знаю, ничего не могу сказать на это.

— Поворачивайся, — разрешила Ясмина.

— Ладно, сойдет, ждать пока ты переплетешь косу нет времени, — сказал Айтал, встав с кресла и оглядев сестру.

— Мы сейчас к Дэвойру? — поинтересовалась Ясмина

— К Дэвойру, — подтвердил Айтал, — но сначала ты должна написать письмо отцу.

— Письмо отцу? — растерялась Ясмина. — Я не знаю, что писать.

— Я продиктую, — пообещал Айтал, подводя ее к столу и доставая из ящика с письменными принадлежностями чернильницу и листы бумаги.

Под диктовку брата Ясмина написала письмо отцу, в котором объясняла, что добровольно уходит к Фолкету и просила не искать ее, не предпринимать никаких действий, чтобы вернуть ее.

Письмо Айтал велел оставить тут же на столе.

— Надень плащ с глубоким капюшоном, — распорядился Айтал.

Ясмина послушно достала плащ из шкафа и надела его.