Я — матрос «Гангута»!

— Бери бинокль, бумагу с карандашом, забирайся вон на ту ветряную мельницу и рисуй, — говорил он.

Баданин охотно согласился. Однако оказалось, что мельница-то на территории, занятой противником. Но, как говорится, взялся за гуж, не говори, что не дюж. Баданину ничего не оставалось, как с помощью разведчиков ночью перебраться на мельницу.

Целых два дня о нем ничего не было слышно. Комбат с помощником тревожились за него больше всех. Потом выяснилось: Баданин сначала делал зарисовки с мельницы, но она показалась ему низковатой. На вторую ночь парень сумел, миновав часовых, пройти в село, там залез на колокольню. Оттуда местность — со всеми буграми, оврагами и рощами — была видна как на ладони.

— Вот посмотрите, — вернувшись довольным, показывал он зарисовки командиру.

Весь батальон горячо поздравлял Баданина. Так смело и находчиво действовал боец!

Дошла очередь и до моего перемещения. Я уже давно размышлял, как буду действовать в качестве старшего телефониста. К сожалению, в боях, которые вел полк, телефонисты не проявили должной разворотливости. Связь комбата с ротами или с полком часто терялась. И тогда прибегали к пешим посыльным. Словом, командирские приказания доставлялись исполнителям с большим опозданием.

Как улучшить работу проводной связи? Прежде всего нужен строгий контроль за работой телефонных аппаратов, за сохранностью провода. А это не просто. Телефонист должен стремглав нестись по полю боя, чтобы найти обрыв и ликвидировать его. Радужные мысли обуревали меня о действиях связистов в наступлении. Ребята подначивали.

— Стало быть, с телефонной трубкой в атаку пойдешь, товарищ краснофлотец?

— Думаю, так, — нарочито парировал я. — По телефонному проводу с их высокоблагородием адмиралом Колчаком потолковать жажду.

Никто не предвидел, что нам предстоял нелегкий отход. Случилось так, что сосед справа и сосед слева не выдержали натиска противника, и наш полк вместе с ними вынужден был оставить позиции. Четверо суток мы отходили по проселочным дорогам. Колчаковцы наседали, и наши арьергарды то и дело давали им бой, чтоб сдержать натиск. Все эти дни я с одним-двумя телефонистами находился в группе прикрытия, обеспечивая связь ее с командиром полка. Отходили мы, как правило, последними. Случалось, и под обстрелом сматывали провод (он ведь такую ценность представлял тогда!). Отстреливались, чтоб не отдать ни метра врагу.

В первых числах июня полк закрепился на рубеже деревень Афонинская, Вотский, М. Вотский. Налаживая телефонную связь с батальонами, я видел сумрачные лица бойцов. Даже разговаривали нехотя.

В батальоны и роты пришли политработники полка и дивизии. Они беседовали с людьми, напоминали им, что красноармеец никогда не вешает головы. Конечно, в бою всякое бывает. Разве легко было отрядам Блюхера и Каширина по вражеским тылам пробираться? В тысячу раз труднее, чем нам. Анализируя прошлые бои, политработники отмечали мужество и героизм красных командиров. Речь шла, в частности, о Иване Кенсориновиче Грязнове, командире 1-й бригады. Он пришел в армию с Михайловского завода Пермской губернии. На германском фронте стал прапорщиком, а при возвращении домой в начале 1918 года кулаки схватили его за революционную деятельность и подвергли пыткам. Чем только не били, как только не терзали! Наконец решили сжечь на костре, но не сделали этого лишь потому, что Грязнов не подавал никаких признаков жизни. Его бросили в мусорную яму.

Нашелся добрый человек, фельдшер, ночью вытащил Грязнова и поместил в больницу, где тот выздоровел. Окрепнув, Грязнов пробрался в Красноуфимск и там сумел создать отряд, который не по дням, а по часам рос численно. Вскоре отряд развернулся в полк, и перед ним была поставлена нелегкая боевая задача: взять город Кунгур, который обороняли вражеские силы, превосходившие наши. Надеясь на внезапность, командир смело повел полк на штурм. В результате беляки были опрокинуты, захвачены трофеи — орудия, много снарядов, патронов и обоз.

Не менее отважен в боях был и командир нашей 2-й бригады Николай Дмитриевич Томин. Он из оренбургских казаков, участник первой мировой войны. Революционные казаки выбрали его командиром 1-й Оренбургской казачьей дивизии. Во время сражений с Дутовым Н. Д. Томин командовал Троицким отрядом. Красноармейцы видели его в критические минуты впереди цепей, шли за ним под пулями и разрывами снарядов.

Рассказы политработников о командирах оказывали сильное воздействие на бойцов, воспитывали у них любовь и уважение к начальникам, укрепляли дисциплину. Люди невольно задумывались о храбрости тех, кто вел их в бой.