«Я много проскакал, но не оседлан». Тридцать часов с Евгением Примаковым

— Зато доносы прекратились. Мне они не нужны были. Никогда не проявлял интереса к такой информации. По ассоциации припоминаю один эпизод с моим товарищем Виктором Спольниковым, работавшим резидентом в Бейруте. Я в те годы был корреспондентом «Правды» на Ближнем Востоке. Прилетев в Ливан, зашел к послу. Тот, зная, что Спольников мой приятель, попросил повлиять на него: «Поговорите с ним, а то он посадил своего сотрудника на внутреннюю телефонную связь посольства и меня подслушивает». Я удивился: «Не может быть!» Спросил Спольникова. Он на дыбы: «Передай этому козлу, что на черта он мне нужен! Если кого-то мне интересно слушать, то не его, а посла США». Однако, судя по всему, конфликт разгорелся, потому что спустя пару месяцев Спольников отправил в Москву телеграмму с жалобой на посла. Телеграмма попала наверх. Суслов мелко-мелко на ней написал: «Отозвать и посла, и резидента». Но Андропов потом Спольникова поддержал, и тот прекрасно работал по Афганистану.

— По вашему признанию, когда вы выполняли на Ближнем Востоке секретные миссии, меры безопасности и связь, как правило, поручали КГБ. Отсюда разбросанные в интернете намеки на вашу принадлежность к этой организации?

— Ноги могут расти оттуда. Кстати, когда Бакатин завел речь о разведке, меня смутил не только слишком крутой вираж в биографии, но и то, что разведка входила в состав КГБ, а мне предложили одновременно стать начальником Первого главного управления (ПГУ — разведка) и первым заместителем председателя Комитета госбезопасности. Правда, обещали, что скоро Служба станет самостоятельным ведомством. Многие, в том числе Александр Николаевич Яковлев, к которому пошел посоветоваться, уговаривали: «Соглашайся стать первым замом. Учти: если ты откажешься, то трудно будет влиять на формирование отдельной структуры. Без тебя начнут тасовать кадры, расставлять людей». Пробыл первым заместителем председателя КГБ около двух месяцев. Но этот факт очень тщательно прописывается во всех моих зарубежных биографиях.

Еще такой момент. Секретно выезжая на встречи, я, согласно правилам, имел псевдоним. Под ним шли донесения в Москву, отправлялись шифротелеграммы. Кто-то в Центре, читая их, вполне мог вычислить, что это — Примаков. И счел меня кадровым сотрудником… К слову, главы разведок всего мира подписываются псевдонимами. Если в шифровках ссылались на директора СВР, то не как на Примакова, а как на N. Я себе псевдоним сам придумал.

— Не желая тесно ассоциировать свое имя с КГБ, причастностью к разведке вы гордитесь. Это своего рода интеллектуальный снобизм, согласие, если уж принадлежать к касте, то — к высшей?

— Что касается КГБ, то абсолютно неправильно считать меня антагонистом этого учреждения и тем более — ФСБ, с которой разведка работала в тесном контакте. А горжусь я не тем, что принадлежу к какой-то особой касте. Хотя разведке и присуще ощущение кастовости. Мне приятно принадлежать к среде совершенно уникальных людей, которыми нельзя не восхищаться за редкое сочетание интеллекта, отваги, надежности. Но только издали кажется, что разведчикам, сознающим, естественно, некую свою исключительность, свойственно высокомерие. Приглядевшись к новичку и приняв его в свое братство, они оказываются отзывчивыми и дружелюбными людьми. Довольно скоро я почувствовал себя среди них хорошо.

Еще при Андропове для руководства в двух с половиной километрах от лесной «конторы» построили около сорока домиков. Юрий Владимирович хотел, чтобы высшие чины разведки жили рядом, ходили друг к другу в гости. Это вполне удалось. Примечательно, что Андропов поставил условием: коттеджи должны быть только одноэтажные, площадью шестьдесят-семьдесят метров — небольшой кабинетик, спальня, общая комната, кухня, и всё.

Вначале мне хотели предоставить бывшую дачу Крючкова. Она чуть побольше, но только чуть-чуть (Андропов распорядился: «Скромнее»). Я отказался. Мне было бы там неприятно.

— Аура не та?

— Аура не аура, но я бы постоянно помнил, что здесь после августа 1991 года шел обыск… Поселился в пустовавшем коттедже, а предназначавшееся мне помещение отдал сотруднику, у которого большая семья.

— Вы были уже женаты на Ирине Борисовне?

— В тот период, когда пришел в разведку, нет. Но мы были близки. Ира, правда (улыбается), продолжала ко мне обращаться на «вы». Она была замужем, растила Анечку, дочь. Наш роман длился несколько лет. У каждого были свои основания не решаться на брак. Однажды Ира сказала, что хочет уйти от мужа и пока с Аней поживет у подруги. Я возразил: «Никаких подруг! Переезжайте ко мне».