Я на тебе никогда не женюсь

Как и на бастардов практически всех знатных родов. Это уже в Академии. Впрочем, ничего нового или неожиданного он так и не увидел. Все было, как везде. Кто-то изо всех сил тщился доказать свою значимость, кто-то царил, кто-то составлял свиту. Кем-то помыкали. Кого-то и вовсе не замечали. Вальен- таль учился. Еще тогда, в день первой помолвки сестры и Джай-таля он понял, что некому будет защищать его Алику. Потому и учился всему, что могла дать академия. Владение стихиями? Хорошо. Всеми понемножку, а стихией огня на высшем уровне. История, география, дипломатия? — Замечательно. В жизни может пригодиться все. Математика, изящная словесность, алхимия, артефакторика? Берем на вооружение. Некромантия? Хм…. Не прельщает, конечно, но чем не шутит Пресветлая. Вдруг пригодится. Боевая магия? — берем не глядя. Просто боевка? Боевые искусства? — Отлично. To, что лекарь прописал. Молодой человек, а вы вообще человек? Смертному такой объем знаний не вместить. Да и зачем? — А это уже не ваше дело, уважаемые. Пусть я десять лет спал вполглаза, ел всухомятку, забыл на время, что я в общем-то молодой и здоровый мужчина, зато теперь моя сестра под защитой. Да и я сам вполне способен просуществовать без отцовских подачек. Особенно теперь, когда в теле Алики поселилась другая душа. Душа, которую ему доверила Пресветлая.

В тот день, когда Алика очнулась в первый раз, он посетил Храм. Возложил скромные Дары к подножию Пресветлой, и долго говорил с Нею. А вернувшись домой, впервые уснул по-настоящему, не вздрагивая и не подскакивая на каждый шорох. Проснувшись утром, Вальен — таль внимательно присмотрелся к спящей девушке. Вернее — к ее ауре. И был поражен. Если два дня назад она была тусклой, вся в рваных проплешинах, и отливала болотной зеленью, то сейчас будто чья-то уверенная рука штопала дыры, затягивая их золотистой сеткой. Ячейки которой заполнялись разноцветными бусинками, создавая причудливый узор. Миллиметр за миллиметром серебряная игла неведомой рукодельницы плела новое кружево, будто пришивая к старой основе новую ткань. Во всяком случае, так ему показалось. А еще он инстинктивно уловил, что спящая в кровати девушка старше его маленькой сестренки. Не было в новой ауре ни всполохов страха, ни проблесков истеричности, ни снобизма, с которым, кажется, рождаются настоящие аристократы.

Весь долгий месяц, что длилось выздоровление, Вальен-таль ежеутренне наблюдал за восстановлением ауры, восхищаясь тонкостью работы. Понимая, что такая сестра ему нравится даже больше, чем та, чья душа улетела в неведомые места, в те самые Горние Выси, о которых простые смертные предпочитали не думать. А по ночам, в снах, к нему приходила закутанная в белые невесомые ткани женская фигура. Она ничего не требовала, ни о чем не просила. Просто показывала картинки. Яркую голубую бусину, вращающуюся в черноте. Просторные широкие улицы незнакомого города. Одинаковые коробки домов, между которыми росли незнакомые деревья. Потом был вид из окна. Вальен-таль понял так, что это не город. Одноэтажные дома, окруженные цветущими палисадниками, трехэтажное строгое здание, во дворе которого смеялась, носилась и чинно прогуливалась толпа разновозрастных ребятишек. Девушка с копной непослушных рыжеватых волос стояла в окружении малышей. Вот она подняла глаза и…

— Это она? — с трудом выдавил Вальен-таль, — Та, что пришла вместо Алики? — Да, — прошелестел, затихая Голос. — Береги сестру, лорд Вальен-таль!

А потом случилось это утро. Вальен-таль как раз готовил завтрак для себя

и укрепляющее зелье для сестры, когда услышал звон разбитого стекла. Выскочил во двор и увидел, как кто-то исчезает в окне спальни Алики. От испуга он мгновенно выстроил точечный переход в комнату сестры….

— Да, бурное утро у тебя случилось, братишка, — ласково коснулась его щеки худенькая ладошка. — Как ты думаешь — что ему понадобилось? To чуть ли не в драку лез, чтобы отвязаться от невесты, а тут такой демарш. Может, мы ему чего должны остались? Подарки там вернуть требуется. Цветами по морде приложить…. Дарил он цветы невесте, али как?

— Розы дарил. По букету в год, — прижал он ладошку к своей щеке, и улыбнулся.

— 7-

— Это сколько ж мы ему задолжали-то? — состроила я озабоченную мордашку.

— Сколько цветов в букете должно быть по вашим правилам?

Валико задумался.

— Три белоснежных в первый раз, потом ежегодно на день помолвки добавляется три цветка.

— А цвет меняется?

— Конечно. Во второй букет добавляется одна розовая, в третий — две кремовых и одна более темного оттенка. Ко дню свадьбы букет должен состоять из ярко-розовых роз с единственной белой в центре — символ непорочности девушки. Наутро после свадьбы букет алого цвета, как символ состоявшегося супружества.

— Забавно. Значит, за сколько лет мы букетики задолжали? Двенадцать? Эх, не математик я, однако…

— Последний букет он не успел тебе преподнести. Так что тридцать три розы сорта «Свежесть утра». Не самые дорогие, надерганные в первом попавшемся по дороге парке.