Я не псих! Как помочь отрицающему психиатрический диагноз человеку начать лечение

— Я не должен быть здесь. Они найдут меня здесь, если я останусь. Мне нужно идти, нужно выбраться отсюда, хорошо?

— Майкл, постарайтесь успокоиться и объяснить мне, что случилось.

— А я и объясняю вам, что произошло. Я не должен быть здесь, — бросил он мне в ответ крайне раздраженно.

Мне потребовался практически час, чтобы оформить опросный лист, необходимый в подобных случаях. Я заполнил опросник психического статуса[10], оценил текущие симптомы, выслушал его версию произошедшего и объяснения по поводу того, почему он оказался в приемном отделении неотложной психиатрической помощи. Когда он в очередной раз принялся умолять меня освободить его из больницы, я извинился и сбежал в сестринскую, чтобы записать все подробности нашей первичной беседы.

Майкл снова слышал голоса правительственных агентов, комментировавшие каждое его движение. Во время осмотра я поинтересовался, что говорили голоса в тот момент. Майкл повторил их слова: «Он сидит на кровати, говорит с этим доктором. Он не может спасти нас сейчас». Учитывая, что голоса беспрестанно звучали в его голове, неудивительно, что у него развилась бредовая идея о секретной федеральной службе, которая следила за его действиями и вынашивала планы его устранения.

Я зафиксировал в медицинской карте Майкла повторное появление галлюцинаций и усугубление бредовых идей о правительственных агентах, преследовавших его. Отметил также отсутствие суицидальных мыслей и склонности к убийству, крайне слабое «осознание болезни» и ряд других характеристик, проявившихся в ходе нашего разговора. В графе рекомендаций я записал: «Возобновить курс антипсихотических препаратов и принять пациента на психиатрическое отделение для стабилизации». Имелись в виду те самые таблетки, которые он должен был пить после выписки все эти шесть недель. Затем я вернулся к Майклу, объявил ему свои рекомендации и попросил согласиться на больничный режим на пару недель.

Он отказался, закричав: «Единственное, что со мной не так, это то, что меня убьют, если я останусь здесь еще хоть чуть-чуть!»

Поскольку Майкла нашли скрывающимся в туннеле метро, да к тому же он оказал сопротивление полицейским, когда его оттуда вытаскивали, я пришел к выводу, что мы имеем очень подходящий случай для принудительной госпитализации. К моменту его обнаружения он не ел и не мылся несколько дней — и в конце концов обосновался в опасной близости к действующим путям: как он потом объяснял полиции, «они (федеральные агенты) никогда не догадаются искать меня здесь». Я позвал доктора Холлоуэй, и она согласилась: были подписаны все бумаги, необходимые для того, чтобы задержать его на отделении против его воли на 72 часа. Если по прошествии этого времени он не захочет остаться, а мы еще будем чувствовать, что он представляет опасность для себя из-за психической болезни, он предстанет перед специальным судом по психическому здоровью, и мы попробуем убедить судью назначить ему тридцать дней принудительного лечения.

Когда я объяснил этот план Майклу, он, понятное дело, пришел в ярость. Он был катастрофически напуган и абсолютно уверен, что его убьют, если он останется в больнице. Однако, получив инъекцию соответствующего препарата, он заметно успокоился и был доставлен наверх, в психиатрическое отделение.

Если мы не предпримем какие-то меры, чтобы вовлечь Майкла в лечение, эта госпитализация будет не более эффективной, чем лейкопластырь на рваной ране.

Несмотря на то что текущий кризис был преодолен, если мы не предпримем какие-то меры, чтобы вовлечь Майкла в лечение, эта госпитализация будет не более эффективной, чем лейкопластырь на рваной ране.

Он будет стабилизирован и выписан с назначениями, которые никогда не выполнит; его обяжут явиться на контрольные визиты к врачу, где он ни разу не покажется. И объяснение будет всегда одно и то же: «Я не болен, к чему мне лекарства — мне нужна только защита от федеральных агентов!»

Ошибочный подход

При взаимодействии с Майклом я использовал медицинскую модель, которая в большинстве случаев является ошибочным подходом к пациентам, отрицающим свою болезнь и отказывающимся от лечения продолжительное время. Предполагается, что медицинская модель работает приблизительно следующим образом.