Я не сдамся!

— Я никуда не денусь, обещаю. Обязательно буду забегать в гости, а вы — ко мне. У вас есть мой номер телефона, так что звоните, если понадобится помощь или просто захочется поболтать.

— Кто теперь будет читать нам сказки? — плакал шестилетний Санжарбек. — Мне нравятся русские сказки! Про серого волка и царевича, про лисицу-сестрицу, про медведей…

— Давай сделаем так: я буду приходить по вечерам после работы и читать вам сказки. Ну что, договорились?

— Договорились, — улыбнулся мальчик. — А ты будешь приходить каждый день?

— Санжик, не наглей, — шикнула на него Асмира, которая одна из всех говорила на чистом русском. — Маша будет работать допоздна, а иногда по ночам! Что ей, теперь вовсе не спать? Тебе до школы осталось всего полторы недели. Скоро сам научишься читать и будешь у нас главным сказочником. А до этого времени читать вам буду я.

Санжирбек снова начал было плакать, но Маша принесла из коридора большую клетчатую сумку, в которой лежали подарки, и мальчик вместе с остальными детьми радостно принялся вытаскивать оттуда пакеты. Среди прочих подарков была и большая книга русских народных сказок с красочными картинками.

Под конец девушка обнялась с каждым, с кем все это время делила кров, немного поплакала, посмеялась, а напоследок послала всем воздушный поцелуй и зашагала к своему новому дому. Все, как и в прошлый раз: небольшой чемодан, сумка через плечо и переноска с изрядно располневшим Маркизом.

— Ничего, заяц, — слегка наклоняясь к переноске, зашептала девушка, — в новом доме тебя тоже все полюбят. Там все хорошие: Наташа, дядя Юра, дедушка Пантелеймон, тетя Лизок. Есть ещё и другие, но я их пока не знаю. Кстати, Лизок привезла нам с тобой отличную кровать. А еще у нас будет своя комната. Она небольшая, но светлая. Скоро мы наведем уют, и в ней станет очень-очень здорово.

Маркиз издал что-то на подобие «мурк», сменил местоположение и, кажется, улегся спать. Маша переместила взгляд на светофор — нужно было перейти дорогу. И тут ее глаза увидели их.

Дима и его новоиспеченная жена Надя стояли на противоположной стороне переходного перехода. Оба были загорелые, счастливые и держались за руки. Вероятно, только-только вернулись из Греции. Несмотря на то, что Маша уже смогла подавить в себе прошлые чувства, при виде Димы в ней что-то екнуло. Она искренне любила его, а он просто выкинул ее чувства на помойку. Было одновременно больно и мерзко. Он не просто полюбил другую. Он спал с ней, еще будучи в отношениях. Врал обеим. А потом приходил домой как ни в чем ни бывало. Точно так же он может поступить и с Надей, а ведь она ждет от него ребенка.

Переходя дорогу, Маша пронзила его испепеляющим взглядом. Они не смогли нормально расстаться, у нее не было даже шанса выговориться. В этот свой взгляд она вложила все, что не смогла сказать словами. Ее глаза пылали праведным огнем. Дима запнулся на ровном месте и едва удержался от падения. Ухмыльнувшись на прощание, девушка оставила его позади.

В комнате по-прежнему оставался странный запах, но Маше удалось обнаружить его источник: в углу возле двери старые паркетные доски неплотно прилетали друг к другу, и через щели туда просочилось то, что обычно смывают в туалете. Было доподлинно не известно, что именно пролил покойный Петрович, но пол определенно следовало снять и хорошенько промыть до самого основания. Но пока что в углу она поставила деревянный ящик с краской и всеми принадлежностями, а рядом разложила ароматические саше, которые ей дала тетя Фатима. Помогало слабо, но так запах чувствовался куда меньше.

Стены и окна уже были покрашены, кровать застелена, а старый шифоньер и прочее нехитрое убранство вымыто в семи водах. Кроме того, вчера дядя Юра врезал прочный замок, и можно было почувствовать спокойное уединение. Маша выпустила кота из переноски, и тот, недовольно фыркая, принялся осматривать новое жилище.

— Когда заработаю денег, куплю тебе высокий кошачий домик с когтеточкой, гамаком и кучей лежанок. А пока обойдемся кроватью. Вместе теплее и уютнее.

— Машка! — раздался голос Натальи. Одновременно с ним пришел запах табака, а вскоре на пороге возникла и сама хозяйка. На ней был знакомый застиранный халат и тапки-вьетнамки, надетые на носки, а во рту — неизменная сигарета. — Машка, ты чай будешь? У меня что-то аж трубы горят, так чайку захотелось. — Ее взгляд переметнулся к коту. — О, кошак! Кыс-кыс-кыс, иди к тете Наташе… Серега, мой покойный муж, царствие ему небесное, души не чаял в этих наглых тварях. То колбаски им отрежет и вынесет во двор на блюдечке, то молочка нальет, то за ушком почешет. Правда, молоко им нельзя, помню, в 93 году все крыльцо нам обдрестали…

Маркиз прыгнул на кровать и позволил Наталье себя погладить. Та громко расхохоталась, дескать, вот хитрец; и позвала Машу пить чай.