Я не скажу, кто твоя мама (СИ)

— Отлично вас понимаю. С моим проектом так же вышло. А до него был другой проект. Так что… моё сердце свободно. Никому я не собираюсь мстить через секс с вами. Просто некому. А в слезах я правда потому, что много нервов потратила, все силы вложила. Любимую учительницу потеряла. Не из-за мужчины. Я думала, это очевидно.

Лицо Феликса прояснилось.

— Да, такая прямолинейная чудачка. Всё очевидно, конечно. Я не вгляделся как следует и поленился вдуматься, извини. Обычно я более внимателен и наблюдателен. Просто сейчас эти телескопы… Все мысли только о них.

— Не извиняйтесь, это нормально.

— Не совсем нормально, конечно. Хочу оторваться. Только сначала, — он поднялся с места, — я бы поработал. Ну что, готова в библиотеку?

— Готова-то готова, только… Феликс Валентинович, уж похвалить меня за тот отчёт шестилетней давности ты мог бы. Вон как я его сдюжила — а ведь была только второкурсницей! И лихо организовала других студентов. Ты мог бы похвалить меня за лидерские качества… Ну вот, когда начинаю себя превозносить — сразу перехожу на ты. Это от спеси. Подумай хорошенько, хочешь ли связываться с такой особой.

Феликс, не стесняясь, захохотал в голос. Редкие прохожие с любопытством посматривали на него. Отсмеявшись, он показал на здание библиотеки:

— Пятый этаж. Уверен, что всё твоё там. А потом в койку. Let’s see what comes of it.

Глава 2 Из которой становится ясно, что секс бывает даже у таких, как Прищепкина

Глава 2, из которой становится ясно, что секс бывает даже у таких, как Прищепкина

Когда Юна набрала на пятом этаже всё необходимое, Феликс поинтересовался:

— И как же ты все эти книги дотащищь?

— Вообще-то я рассчитывала на вашу помощь, — простодушно призналась Юна. Мужчина хмыкнул:

— Жаль. Перестала себя расхваливать — и снова на вы… Но ладно. Люблю прямолинейность. Без этих намёков и дурацкого флирта. За это я даже готов твои книги не только до места доставить, но и продезинфицировать.

— Это как?

— Ну, я часто покупаю книги в букинистических магазинах. И протираю обложку особой жидкостью, как её… спреем.

— Такое продаётся? Спрей для книг?

— Представляешь — даже в наборе с особой тряпкой.

Юна с энтузиазмом схватила часть книг:

— Тогда идём?

Мужчина задержал её:

— Э, нет. Мы ещё не договорились. Я что, за спасибо четырнадцать книг по Вествуду попру? Спасибо в карман не положишь.

— О! Я знаю, что можно положить вам в карман, — отреагировала Юна моментально — и, нисколько не растерявшись, вытащила из кармана четвертак.

— Двадцать пять центов вас устроит? — весело поинтересовалась она.

— Смотря каких, — Феликс деловито перехватил её ладонь, нащупал очки, висевшие на груди на тесёмке, и, надев их, углубился в изучение. Сейчас он выглядел типичным профессором, которого волнует только объект исследования.

— Да ведь это барабанщик с маркой монетного двора «пэ», — с живостью воскликнул он, снимая очки. Его лицо просияло от удовольствия. — У меня уже есть «дэ» и монетка без буквы. Дай-ка сверюсь со списком, он у меня в телефоне. Спасибо, будет для моей коллекции.

— Как это? — всерьёз заволновалась Юна, вызвав у него улыбку. — То есть эта штучка ценная? Отдайте сейчас же! Сколько она стоит? Может быть, сто долларов! Сейчас же скажите всё честно.

Феликс усмехнулся, сзади осторожно обхватил Юну, почти не касаясь её, вложил монетку ей в руки.

— Себестоимость этой монеты стандартная. Просто я с восьми лет собираю, меня все виды интересуют. Показать, где ставят штамп монетного двора?

— Покажите, — пытаясь незаметно освободиться из его рук, согласилась девушка. Феликс, не обратив внимания на её попытки, раскрыл её ладонь с монеткой, показал знак.

— А вы дальнозорки или близоруки? — полюбопытствовала Юна, чтобы как-то снизить градус неловкости от нахождения в его руках.

— Если я надел очки, чтобы монету на близком расстоянии рассмотреть — так, наверное, дальнозорок?

Он развернул её к себе, запирая между собой, книжной полкой и стеной. Юна взволнованно повторила:

— Давайте пойдём уже выпишем книги и отнесём их, нет?

— Нет, — тихо отказался он. — Мы ещё не договорились насчёт оплаты труда. В Калифорнии люди практичные, никто ничего не делает бесплатно. Двадцать пять центов, даже коллекционных, маловато. Можно двадцать пять раз тебя поцеловать?

— Зачем так много? — искренне удивилась Юна.

— Думаешь, это много? И почему у тебя личико горит?

— А вы отойдите чуток подальше — и перестанет гореть. Вы нас обоих ставите в неловкое положение, сейчас ваши студенты зайдут и увидят. И…

— Библиотека для физиков находится в противоположном крыле здания. У студентов занятие. И потом, студенты здесь не идиоты и знают, что профессор — тоже человек.