Я (не) согласна

— Почему в одиночку? Я же с тобой. А ты показал себя отличным бойцом.

— Случайность, не более, — машу я рукой. — Против пары взрослых мужиков я не выстою. Да и умею я только с шестом и чуть-чуть с мечом.

— А почему именно шест? — полюбопытствовал Дамир, замедляя шаг, чтобы я смогла его нагнать.

— Его с собой таскать не надо, — вспомнила я слова сестры Марии. — Сруби любое деревце, схвати черенок от метлы или лопаты — вот тебе и шест. А вообще длинный меч для меня тяжел, для короткого я слишком высок, да и не продадут мне.

— Степная кривая сабля?

— Не пробовал, — вздохнула я. — Где ее взять, такую саблю? Степняки свое оружие никому не продают. Вот франкская рапира мне по руке. Но опять же — в Славии ее если и найдешь, то никаких денег не хватит.

— В Аранске будем — покажу тебе степную саблю, — пообещал кнес. — У меня есть, мне друг подарил.

— У вас есть друг-степняк? — изумленно спросила я. — Степь же со Славией не ведет дел!

— Деточка, а откуда, по-твоему, в Славии кони, баранина и соль? — ехидно ухмыльнулся Дамир. — Откуда лучшие кожи и овчинные меха? Шерсть, хлопок, ковры и конопляные веревки? У нас ведь только лен растет, и пастбищ почти нет.

— Но ведь хан…

— А что хан? Хан нынче в степи грозен. Второго такого я не упомню. Очень разумный мужчина, истинный государь.

— Такое чувство, что вы его лично знаете, — пробормотала я.

— Может, и знаю, — согласился кнес. — А у тебя пожрать что-нибудь есть?

— Если бы вы меня предупредили, что мы с тракта свернем, было бы, — вздохнула я. — А так извольте добывать еду самостоятельно. И не надо так на меня смотреть — я несъедобный.

— Степ, добудь мне зайца, что ли, — тоскливо вздохнул Дамир, кидая саквояжи на травку. — Или перепелку.

— Я секретарь, — надменно ответила я. — Мне руки беречь надо. Яблоко хотите?

Яблоко Дамир хотел, но что ему, здоровому крупному мужчине какое-то яблоко, пусть даже и большое, и румяное? Долгожданный привал напомнил мне наше знакомство.

— Теперь я понимаю, отчего ваш Талли загнулся, — проворчала я, доставая из кармана горсть орехов. — С голоду и от усталости. Сколько вы секретарей сгубили, признавайтесь?

— Талли был первым, — покосился на меня Дамир. — И не с голоду он слег, а от кишечного воспаления. Зато девиц я загубил немало.

Я хихикнула. Поглядите, какой соблазнитель! Сколько я уже на него работаю? Месяц? Что-то я не наблюдаю рядом никаких женщин — из тех, кого действительно можно погубить. Кроме меня, разумеется. Интересно, это был намек? Кнес Ольхов намеревается меня соблазнять? Было бы забавно. Особенно отец бы смеялся. Да он и так поди в голос хохочет, читая письма от Дамира.

— Степ, а тебе восемнадцать есть? — неожиданно спросил меня хозяин.

— Степану шестнадцать, — спрятала улыбку я. — А то вы не знаете?

— А тебе, рыбка моя молчаливая?

Я, повернувшись, взмахнула ресницами, на миг задержав взгляд на его губах — этому меня научила мадам Лисср. На мужчин такой взгляд действует безотказно. Главное — вот так, вполоборота смотреть и губы чуть изогнуть. Вот и на Дамире сработало: глаза у него потемнели, будто штормовое море.

— Рыбке есть восемнадцать, — низким голосом сказала я, непроизвольно облизнув пересохшие губы.

Для своей комплекции не-оборотень Дамир очень быстрый. И очень горячий — всё же огневик. Он воспринял мой взгляд и слова как сигнал к действию — я, наверное, перестаралась. Только что я сидела спокойно, и вдруг он схвати меня за плечи и повалил на спину, накрывая собой. Его губы коснулись моих. Я оцепенела, испугавшись не столько его действий, сколько своих ощущений. В животе ухнуло как на качелях, задрожали руки, дыханье прервалось. Неплохо для первого поцелуя! Для настоящего первого поцелуя, разумеется. Невинные лобзания с юным лордом Ваенгом не в счет.

Губы были горячими и твердыми, язык очень настойчивым. Богиня, он меня целует или хочет сожрать? Понимая, что я не смогу его одолеть, замерла на миг, позволяя ему больше, чем то, к чему я была готова, и даже запустила руки ему в волосы. Ощущения феерические. И мощный порыв ветра, в следующий миг буквально свернувший Дамира с меня, тоже был… феерическим. Особенно для не ожидавшего этого мужчины. Слова, вырвавшиеся у него при этом, я даже повторять не буду.

Я спокойно села, отряхиваясь. Злиться вообще не хотелось, наоборот, смех так и рвался из меня. Правильно мне Виктория говорила: мужчина обязательно клюнет на женщину, которая так близко к нему. Особенно молодую, красивую (что есть, то есть — я, может, и не первая раскрасавица, но и собой недурна) и в мужском платье. Правда, я понимала, что смех для Дамира может показаться оскорбительным, оттого я спрятала улыбку, уткнувшись лбом в колени. Потрясающее, надо признать, ощущение — осознавать себя как объект желания этого мужчины.

На мое плечо осторожно легла большая ладонь. Я вздрогнула от неожиданности.

— Рыбка, прости, — прошептал кнес Ольхов. — Я…

Он замялся, видимо, не понимая, то ли извиняться, то ли как-то замять ситуацию, а я ему помогла: