Я не верю

Тихо захожу в спальню, Виталина спит. Подхожу к ней, присаживаюсь на колени около кровати, прикасаюсь ладонью к волосам, глажу. Реснички едва шевелятся, губы едва приоткрыты, грудная клетка мерно двигается. Живая. Моя девочка живая. Снова слёзы предательски текут по щекам.

Когда я узнала о том, что беременна, я очень сильно испугалась. Только неделю назад мне исполнилось восемнадцать. Родители на дне рождения поздравляли меня словами: «ну вот ты теперь совсем взрослая, совершеннолетняя». Они и не догадывались, насколько взрослой я стала. Об аборте я даже и не думала, сразу решила, что буду рожать. Разве можно убивать ребенка, пусть и не рождённого? Конечно же, нет. Мы с Колей поженились. Родилась Виталина. Сорок семь сантиметров и весом три восемьсот. Шестнадцать часов родов, казалось, что они никогда не закончатся и я раньше умру от болевого шока. Но когда мне на грудь положили мою девочку и она закричала, я забыла обо всем на свете. Только она стала центром моей вселенной, смыслом жизни. Когда ей было девять месяцев, она очень сильно заболела, страшный кашель и высокая температура. Она совсем не могла лежать, сразу задыхалась, из-за этого она не могла сосать грудь. Мне пришлось постоянно сцеживать молоко и пытаться кормить из бутылочки стоя. А она выплевывала соску и рыдала от голода, и я никак не могла объяснить, что там в бутылочке её любимое мамино молочко. Так я сутками носила её на руках столбиком, пытаясь то накормить, то усыпить. Ночами спали с мужем посменно по два, три часа. Месяц мы жили в таком ритме. В один из таких дней я упала в обморок с ней на руках. Муж был на работе. Когда я очнулась, дико испугалась. В комнате была тишина, а малышка лежала рядом со мной. Первая моя мысль была – я убила её. Истерика накрыла меня мгновенно. Я закричала. И от моего крика Вита проснулась и заплакала. Она просто спала. Я прижала её тельце к себе и целовала, обещая, что никогда не брошу, всегда буду оберегать. Всю жизнь старалась быть идеальной матерью, нет, я не потакала всем её капризам, временами я была строгой и непреклонной. Однако я всегда старалась понять её, встать на её место и оценить ситуацию её глазами. И у меня получалось это, но после смерти мужа ниточка между мной и дочерью словно оборвалась. И все это время я судорожно пыталась ухватиться за ускользающий конец этой нити. Но всё тщетно, обстановка между нами накалялась на пустом месте. Неловкое слово, действие, взгляд, всё было поводом поскандалить. Но я ни разу не пожалела о том, что родила её, даже вчера, когда она меня оскорбляла и называла старой бабой, я понимала природу её агрессии и не могла злиться. Единственное, в чём я себя виню, это то, что не смогла предугадать её действий, даже не думала, что она способна на такой поступок. Мне всегда казалось, что она очень любит жизнь. Неужели чувства к Глебу настолько сильны, что жить без него ей выносимо? Что лучше умереть, чем жить без него? Встаю с колен и ложусь рядом с дочерью, прижимаю к своей груди, целую макушку, волосы, глажу руки, плечи. А если бы я не успела? Нет. Даже думать не хочу о том, как бы она лежала в гробу. Незамужних же хоронят вроде в свадебном белом платье. Хватит!!! Мысленно кричу на себя. Нельзя об этом думать!!! Всё обошлось. Нет-нет, но в голове появляется эта ужасная картинка, и я сильно жмурюсь, чтобы прогнать это видение. Нет. Не будет этого. Я всё сделаю, чтобы этого больше никогда не повторилось. Она спит, а я лежу рядом и любуюсь.

– Мам, – слышу сквозь сон тихий голос дочери. Неужели я задремала? Ведь старалась же не засыпать. – Мама.

– Что, Виточка? – спрашиваю я, целуя её в щёку.

– Пить хочу.

Я быстро поднимаюсь с кровати и бегу на кухню. Наливаю бокал воды. И почему я заранее об этом не подумала? Нахожу в шкафу небольшой графин, наполняю его водой. Ставлю его на прикроватную тумбочку. Подаю ей бокал, сама же придерживаю его за донышко, пока она делает несколько глотков, после отдаёт бокал обратно. Держа его в руках, присаживаюсь рядом с ней. Рука невольно тянется погладить её по плечу. Мне необходимо прикасаться к ней, я до сих пор не могу поверить, что всё обошлось, мне нужны доказательства: её дыхание, тёплые руки, голос.

– Не надо, – шепчет она, пытаясь отодвинутся от меня. – Почему я здесь? Я не хочу лежать в этой постели.

– За что ты так со мной? – глотая слёзы, спрашиваю я. – Как ты решилась на этот ужас? Ты подумала о том, как бы я жила без тебя? Ты же для меня весь этот мир. Я люблю тебя больше всего на свете.

– А его ты как любишь? – от её вопроса мурашки бегут по спине. Я не знаю, как ответить, чтобы не усугубить ситуацию, она только начинается открываться, и не хочу, чтобы она замкнулась снова.

– Так ты из-за Глеба это сделала? Из-за нас с ним? – она молчит в ответ, отводя от меня свой взгляд. – Я видела его портреты на полу. Ты их рисовала.

– Почему он выбрал именно тебя? – спрашивает она, так и не смотря на меня. – Что в тебе есть такого, чего нет во мне? Ведь я моложе.

– Я не знаю, – отвечаю я, вытирая слёзы. – За его чувства я не могу быть в ответе.