Я не верю

Разговор был коротким и отчуждённым, словно я не с любимой женщиной поговорил, а с оператором сотовой связи. Ольга просила о встрече на той квартире, которую я снял для нас. Естественно, я согласился и немедленно сорвался с дачи. С первого же её слова, точнее, её интонации, я понял, о чём будет этот разговор. Нас больше нет. По радио звучит ритмичная музыка, отключаю. Так и еду, по ночной трассе в полной тишине. Мелкий дождик перерастает в полноценный ливень на подъезде к городу. И я прибавляю скорость, Ольга наверняка забыла зонт и стоит на улице, мокнет. Она категорически отказалась от моего предложения заехать за ней, сказала, что уже вызвала такси. Подъехав к нужному дому, убеждаюсь в своих догадках. Зонт она не взяла. Стоит под козырьком дома, что-то шепчет себе под нос, меня не замечает. Очень напряжённая, спина вытянута, словно струна. Как же хочется подойти и прижать к себе, поцеловать за ушко, чтобы обмякла, расслабилась в моих руках. Но чувствую, что уже не имею на это право. Выхожу из машины, громко хлопаю дверью, чтобы она увидела меня. Разворачивается. Я не спешу навстречу, и похер, что дождь льёт как из ведра. Так и стою у машины. Ольга в нескольких метрах от меня. Глаза в глаза. Я не ошибся. Поверить не могу, что мы сейчас расстанемся. Растираю по лицу ладонями влагу от дождя. Нажимаю на кнопку на брелоке, машина мигает фарами, сигнализация включена. На ватных ногах иду вперёд.

Ольга слегка улыбается мне, как только я подхожу к ней, но в глаза старается не смотреть. Открываю магнитный замок подъезда, пропускаю её внутрь. Квартира на втором этаже, поэтому лифтом мы не воспользовались. Ночь. В подъезде никого. И только стук её каблучков по бетонным ступенькам звучит в тишине, ассоциируясь в моей голове с забиванием гвоздей в крышку гроба.

– Замёрзла? – спрашиваю я, как только закрываю за нами дверь квартиры.

– Немного, – признаётся она, хотя я и так это вижу. Промокшая от дождя курточка прилипла к телу, и женщину немного знобит.

– Тогда чай, – помогаю снять куртку и вешаю её на плечики, чтобы хоть немного просохла.

– Глеб…

– Чай, – утвердительно произношу я. Не хватало, чтобы она свою заготовленную речь озвучивала прямо в коридоре. – Мы будем пить чай.

– Хорошо.

Прохожу на кухню, она идёт следом за мной. Пока наливаю воду в чайник, краем глаза наблюдаю, как она присаживается на самый дальний стул у стены. Мне больно от того, как она дистанцируется от меня. Меня начинает трясти от напряжения, но я беру себя в руки. Завариваю пакетированный чай в кружках, ставлю их на стол. Жаль, что нет лимона и мёда. Присаживаюсь напротив. Она греет ладошки, обхватив кружку, смотрит на картину, которая висит слева от стола. А я смотрю лишь на неё. Её пальчики немного дрожат. Нервничает.

– Оль, пей чай, – произношу я, сам отпивая из кружки пересахаренный напиток.

Она послушно делает то же самое, что и я. Пара глотков, и кружка отставлена в сторону.

– Много сахара? – интересуюсь я.

– Нормально. Вкусный чай.

Не верю. Беру её кружку и отпиваю немного. Вообще без сахара. Это я, видимо, в одну кружку два раза сахар положил.

– Давай я сахар добавлю, – хочу встать, но Ольга накрывает мою ладонь своей.

– Не надо.

И правда, не надо. Наша ситуация сейчас похожа на предсмертные судороги, и пора их прекратить, пришло время убивать.

– Оль, я уже всё и так понял, – на выдохе произношу я.– Не надо ничего говорить.

– Но я хочу объясниться, – она отводит свой взгляд от картины и фокусирует его на мне.

– Зачем? Кому от этого легче станет? Мне? Нет. Тебе? Уверяю, тебе тоже не полегчает, – беру её ладони в свои, будто пытаюсь согреть. – Тебе очень неловко сейчас, а я не хочу видеть тебя в таком состоянии. Улыбнись мне, – целую каждый пальчик по очереди. Она пытается вырвать свои руки, но я не позволяю. Снова целую, смотря ей в глаза. Я давлю на неё взглядом, и она сдаётся, слегка вытягивает уголки своих губ, выдавая почти улыбку. – Я всё понимаю. Я, правда, принимаю твой выбор, – по её щеке бежит слеза, которую я стираю большим пальцем. – Тише. Не надо слёз, – но следом бежит другая, и я не выдерживаю. Встаю со своего места и притягиваю её к себе. Её ручки обвивают мою шею, а голова упирается в грудь. Она плачет, а мне лишь остаётся гладить её шикарные рыжие волосы и в последний раз вдыхать их аромат. – Даже если бы ты сейчас приехала сюда с чемоданом и сказала мне, что выбрала меня. Я бы не смог остаться с тобой рядом, я бы ушёл, – от моих слов она прекращает плакать, поднимает на меня взгляд, я фиксирую её голову в этом положении, обхватив своими пальцами. Глаза в глаза. – Потому что мать никогда не выберет мужика, если перед ней стоит выбор между ним и её ребёнком. Я наивно полагал, что выбор этот перед тобой не встанет, что мы как-то сможем наладить всё. Но не получилось, – прижимаю её к себе, обнимаю за плечи, целую макушку. – Я восхищаюсь тобой, как женщиной, как матерью. Моя любимая не может поступить по-другому, иначе бы я не любил такую женщину.

– Я уезжаю завтра, – не размыкая наших объятий, рассказывает она. – Насовсем.