Я никак не вспомню, кто ты (СИ)

— Ну кое-что он все-таки уже вспомнил, — напоминает Тирион, но легче от этого не становится. — Да брось, Серсея! Я знаю, что Джейме значил для тебя, так что давай поговорим откровенно. Что ты думаешь обо всей этой ситуации? — мужчина, дабы обрисовать «всю эту ситуацию», вскидывает руку с наполненным кубком, от чего половина содержимого расплескивается на стол и пол, но все это остается незамеченным.

Королева продолжает гипнотизировать собственный кубок и поджимает губы, когда понимает, что понятия не имеет, как ответить на поставленный перед ней вопрос. Вариант признаться честно и поговорить с Тирионом по душам кажется слишком нереальным и смехотворным, поэтому сразу же летит в пекло. Она не станет говорить с ним о Джейме. Нет, не в этой жизни. Хотя… младший брат ведь действительно единственный человек, способный понять все ее переживания и тревоги. Он ведь тоже любил Джейме — гораздо больше, чем любого другого члена их семьи. И Тирион тоже потерял единственного человека, который всегда был добр к нему. Надо же, Серсея никогда и подумать не могла, что их может сблизить потеря Джейме.

Женщина неспешно и очень грациозно поднимается со своего места и отходит к окну, так и не обронив ни слова. На улице действительно накрапывает несильный дождь, испещряя миллионами капель залив Черноводной. Говорить не хочется. Не хочется думать и вспоминать пустые глаза брата. О Боги, зачем Тирион вообще затеял весь этот разговор?

— Почему ты не сказал ему, какими в действительности были наши отношения? — смотря на укрытые ночной темнотой воды и холмы Королевской Гавани, отвечает Серсея вопросом на вопрос, вдруг вспомнив то, что волнует ее уже несколько дней с момента того первого и пока единственного разговора с Джейме.

Фраза «как брат и сестра» кровоточащей раной отзывается где-то внутри, и Королеве остается лишь залить ее вином, чтобы унять боль. Темнота снаружи завораживает и опустошает, поглощает все мысли, забирается в душу, залечивает раны. Но лишь на мгновения. Тихий голос брата, который в абсолютной тишине покоев звучит даже оглушающе, едва не заставляет женщину вздрогнуть, но ей все же удается не шелохнуться.

— Я не настолько плохой брат, каким ты меня представляешь, Серсея. Ваши отношения с Джейме — не мое дело. И кто я вообще такой, чтобы рассказывать кому-то о подобном? Я решил, что ты сама скажешь ему, когда сочтешь нужным. Или пусть он сам вспомнит — как угодно, — Тирион — не Серсея, он честно отвечает на заданный вопрос.

— Спасибо, — едва слышно шепчет Королева, но ее шепот сразу же смешивается с влажной уличной темнотой и сладким вином, поднесенным к губам.

Серсея почти уверена, что Тирион не услышал этого единственного слова, сорвавшегося с языка — такого слабого и беспомощного слова. Но Тирион услышал — проигнорировал, но услышал. Тирион вообще слышит и замечает почти все вокруг себя. А не заметить бесконечно тоскливый взгляд зеленых глаз сестры и ее явные страдания просто невозможно. Ему искренне жаль Серсею. Эта жалость каким-то странным и совершенно неожиданным пятном расползается по телу — словно пролил на себя кубок вина и смотришь, как пятно медленно пожирает дорогую ткань одежды. Тирион правда не думал, что когда-нибудь сможет так сочувствовать сестре. Но вот он здесь — сидит за ее столом с искренним желанием хоть как-то помочь и терпеливо ждет, когда она все-таки соизволит ответить на его вопрос.

В итоге Серсея сдается. Она через силу отрывает взгляд от блаженной темноты за окном и возвращается на прежнее место за столом — напротив Тириона. Тишина плотным куполом окружает их еще какое-то время, но все же и он трескается и осыпается на пол, как куча разбитого стекла.